— Но Китай? Он не отстанет и попытается присоединить остров к себе.
— Мы станем поставщиками таких микрочипов, что весь мир встанет на защитц Тайваня, если Китай вдруг только вознамерится.
— Это тот завод, который будет выпускать те чипы, из которых мы уже собираем игровые приставки, компьютеры, мониторы и радиотехнику?
Произнося эту фразу Тадаси широко улыбнулся.
— Так точно.
— Очень многие хотели бы ознакомиться с нашим, ха-ха, ещё не работающим производством. Особенно суетятся англичане и американцы. Не слишком ли мы шагнули вперёд?
— Нам ещё есть куда шагать, — заверил его я. — Десять нанометров, это не предел.
Тут надо понимать, что Джон Дряхлов, или как он называл себя — Сомерсет, «разогнал» микротехнологии этого мира до двадцати нанометров. Когда в «реальных мирах» в семьдесят девятом году всё только начиналось. Именно поэтому, например, мои жидко-кристаллические мониторы мало чем отличались от Женькиных. Как, впрочем, и остальная техника. Мало чем, но отличалась, да.
Но главное было не в этом. Главное было в том, что мой «свечной заводик» штамповал микросхем гораздо больше, чем Женькины Британские и Американские фабрики. Они были чуть-чуть хуже Женькиных. Он там что-то намудрил с архитектурой, как я понял. Но я насыщал рынок подобными и дешёвыми микропроцессорами. И этим я не пустил его на Азиатский рынок дальше Индии. Хотя он и подкатывался уже к руководству островного государства. Флибер говорил, что даже этот мир ему пришлось немного поменять из-за моих вмешательств. И он уже будет немного иной, потому, что этот мир мой, а не Женькин.
Мы так и сделали. После возвращения в реальный мир, мы подождали, пока Тиэко с Мичи появятся на верхней палубе, где мы с Тадаси предавались неге под негными и не сильно горячими лучами солнца и пока я играл с сыном, папа-якудза переговорил с дочерью. Тиэко, конечно, испугалась, но как приличная японская дочь, поверила отцу и только кивала головой, когда они приблизились к нам с Мичи.
Тадаси глянул на меня и тоже кивнул головой. Я всё понял правильно и мы перенеслись на ту же поляну. Ту, да не ту. Я уже успел несколько раз «смотаться» туда-сюда и на поляне возникла пластиковая детская площадка с маленькими горками, маленькими качелями, игрушечными машинами и песком. Рядом на площадке стояла надувная палатка, обустроенная внутри под проживание до четырёх человек, с кухней и необходимым для неё оборудованием.
Территориально это место совпадало с северным берегом очень закрытой Новгородской бухты. Почему я выбрал это место? Потому, что хорошо знал его по прошлым жизням. Здесь была прекрасная охота на пернатую дичь. А ещё тут бухту от открытого моря отделял узкий, шириной в пятьдесят метров, перешеек. Мне здесь нравилось созерцать бушующее море и тихую заводь бухты. Для отдыха это было отличное место. Вот мы и отдыхали с Тиэко и ребёнком здесь ровно неделю, пока не надоело. Вё время отдыхать скучно. Зато мы переговорили с ней обо всём. Я ей рассказал, что вынужден вмешиваться в глобальные процессы, а поэтому не могу позиционировать себя с Японией и их семьёй. Для блага Японии в первую очередь. И для блага её семьи. Но я пообещал ей видеться часто. Благо, такая возможность имелась и Тиэко в этом смогла убедиться сама, когда мы вернулись на яхту в тот же миг, когда и уходили.
— Сколько вы там пробыли? — спросил Тадаси-сан.
— Ровно семь дней, — сказала Тиэко.
— Хм! Удобно! — сказал папа-якудза, улыбаясь.
— Удобно, — кивнула головой Тиэко. — И там было тепло. Мы купались в море, папа. Маленький Мичи научился плавать под водой. Его Миса научил. Они вместе ныряли.
— Миса кого хочешь нырять научит, — шутливо буркнул тесть.
— Так они с ним не только так просто ныряли, но и с аквалангом плавали. Не глубоко.
— О чём я и говорю, — ещё шире улыбнулся папа Тадаси.
Глава 24
Зима во Владивостоке стояла бесснежная и ветреная. Но мы с отцом хорошо покатались и оскомину этим сбили. А то отец сам не свой обычно ходил, если у него не получалось покататься на лыжах. А такое у нас бывало часто.
В конце января прибыли контейнера с коптерами, оборудованием к ним и амуницией для спецназа: бронежилеты, шлемы с крепежом для приборов ночного видения, разгрузки, камуфляж, удобная обувь, перчатки, ну и по мелочам. Контейнера шли транзитом в адрес «Балашихинской птицефабрики». Вылетел туда и я. По делам спорта, да, хе-хе…
— Оформляй, в конце концов, свободное посещение! — недовольно встретил меня Дроздов. — Что за мазохизм? Надо тебе сдавать у этого, не побоюсь слова, Геббельса.