— А Джон?
— Не думаю. У Джона, э-э-э, голова как компьютер. Он оперирует знаниями. Может быть знания и пришли ему откуда-то, но он именно своими руками и мозгом достиг того, что достиг. Полагаю, что тут два разных случая.
— Два разных случая в одном месте. Да-а-а… И если ещё иметь ввиду то, о чём нам с тобой рассказал Судоплатов, то вообще какая-то чертовщина получается.
— И ведь не хотел рассказывать, — усмехнулся Дроздов. — Пока его за цугундер не взяли.
— Да, его хрен возьмёшь Этого диверсанта! Пришлось самим колоться!
— Да-а-а… Матёрый человечище!
— И ведь помог нам разобраться с этим Мишкой. Если он Павла смог закинуть в его молодость, то и сам может…
— Честно говоря, Юрий Владимирович, эти переходы во времени мой разум просто переклинивают. Это не моя сфера деятельности.
— А, думаешь, моя? Или Судоплатова?
— Так и нужно ли об этом думать? Ну, есть факт и есть. И надо им пользоваться. Тем более, что вокруг объекта всё тихо-спокойно. Никаких сведений, слухов о чём-то подобном нет. Его контакты ведут себя адекватно и соответствующим возрасту образом.
— Согласен, Юра. У нас других хлопот предостаточно. И нужно пытаться влиять на те, которые нуждаются во влиянии, и на которые мы можем повлиять.
Мне приснился сон, что я возвращаюсь с войны. Меня встречают жена и дочь. Оба напуганные. Встречают тепло, но не радостно. Утром я вышел на кухну, а дочь смотрит на меня с ужасом.
— Что такое? — спрашиваю я её. — Почему ты так на меня смотришь? Что случилось?
Дочь продолжает смотреть на меня молча с широко раскрытыми глазами, и эти глаза я вижу очень близко. И ужас в них…
— Что? Что? — спрашиваю я. — Что во мне не так?
Я думаю, что что-то случилось, пока меня не было дома, но что?
— Не кричи на неё? — сказала со слезами в голосе жена. — Просто нам с той с тороны прислали фотографию человеческих останков собранных в кучу с изуродованной головой и подписали, что это останки тебя. И требовали выслать деньги, если мы хотим их забрать. И прислали это всё ей на телефон. И вот ты вернулся. Она просто пока не верит, что ты — это ты. Мы слишком поверили той фотографии. Там даже часы на правой руке были такими же, как я тебе дарила.
Я посмотрел на свои часы «Касио» и проснулся.
— Это что это? — спросил я у Флибера. — Сон?
— Почти сон. Так было, но тогда ты не вернулся домой, а действительно погиб. В одной из своих жизней.
— Ни хрена себе! И такое фото, действительно, прислали моей дочери на смартфон?
Я уже знал, что такое смартфон и пользовался им в будущем.
— Да. Так и было.
— Но как такое возможно? А ты где был?
— У нас с тобой были разные отношения. Иногда ты пытался прожить свою жизнь сам, отказавшись от моей помощи. И… Не всегда ты был крут так, как сейчас. У тебя сейчас уникальный случай слияния всех матриц, да ещё и с подсознанием. Чаще всего, предыдущие матрицы уходили в подсознание и использовались в ограниченном режиме. Да и не работал ты никогда с нейронами. Это кома тебе дала возможность позаниматься своим телом и изучить его так основательно. Кома и слияние матриц, да… И не только своего тела. Если бы ты захотел, ты бы стал великим лекарем, а позанимавшись…
— Я не хочу становиться лекарем, — отрезал я, пытаясь ухватить мелькнувшую и ускользающую мысль. — То есть, сейчас у меня уникальные возможности?
— Уникальные, да, — согласился Флибер.
— И в чём они выражаются? Что мне доступно? Э-э-э… Если вдруг тебя не станет?
— А куда я денусь? — спросил Флибер с удивлением в «голосе».
— Ну… Что-то меня терзают смутные подозрения, что ты контролируешь этот мир полностью. Мне показалось, что ты избегаешь касаться темы Джона и его уникальных способностей. Ведь понятно же, что сам он додуматься до того, что творит, не мог. Не семи пядей во лбу был Женька Дряхлов. Хотя лоб у него и был великолепным по размеру, как и голова. И, что характерно, не ты тому способствовал, а кто тогда? Ещё один такой же Флибер? Ты говоришь, что не знаешь. Но как такое возможно? Можешь мне пояснить?
Флибер не отвечал долго. Я хорошо размялся своём спортзале, пробежав по «дорожке» пять километров и нагрузив разные группы мышц, потягав и потолкав разные тренажёры, потом я попинал мешки и груши, принял душ и позавтракал. Только за рулём своей «Мазды», я снова напомнил Флиберу о себе.
— Долго будешь молчать?
— Ты же не любишь отвлекаться от тренировок.
— Не люблю, это — да, — согласился я. — Спасибо, что помнишь. И?