В этом совхозе раньше работал бухгалтером мой дед — мамин папа, который был осуждён показательным судом и посажен на двенадцать лет за растрату двадцати пяти тысяч «старых» рублей. Правда, через два года был освобождён, так как нашли настоящего виновника «расхитителя социалистической собственности», воспользовавшегося тем, что дед где-то по пьяне «посеял» ключи от сейфа. А может, тот «клоун» их у него вытащил. Но деда даже восстановили в должности, да-а-а… А так, мама рассказывала, что когда ездила поступать в институт, встречалась с дедом во Владивостокской тюрьме. И её тогда с двумя четвёрками и двумя пятёрками и серебряной медалью в медицинский институт не приняли. По конкурсу не прошла, да… Бабушка даже письмо Хрущёву писала, указывая на несправедливость.
После освобождения из тюрьмы дед пить стал ещё больше, и из совхоза ушёл. Сейчас для бабушки помощником был не то, чтобы очень. Бывало, что он не пил, конечно, но таких дней было мало. Поэтому мы и поставили новый домик, где подключили космическое электричество, поставили электроплитку, электрогрелки, электрокамин, электробаньку, тёплый курятник и теплицы. Подвели везде, где требуется, воду. Облегчили бабуле, как могли, деревенскую жизнь, как говорится.
Дяде Ване тоже помогли строительством в Чалданке, завезя по бездорожью лес для домика и хозяйственных построек и снабдив необходимым инструментарием и оборудованием. Там были места охотные, а охотников у них в родне по тёткиной Лазаренкиной линии было хоть отбавляй. Чалданка[2], — это была их, в общем-то, вотчина. Вот мужики-Лазаренки и накинулись гуртом на всё, что мы с отцом им привезли и наскоро к зиме поставили двухэтажный «охотничий» особняк. Тоже подключенный к «импортному» электропитанию.
Конечно же, такое подключение не осталось бы незамеченным, если бы не камуфлировалось под «солнечную батарею», аккумуляторы, подключенные в параллели с преобразователем. Да и обычное электричество присутствовало. Так что ссылались ма маломощное электрооборудование. В моём проекте животноводческо-производственного комплекса энергопотребление каждого прибора или оборудования было занижено в несколько раз. Потому я и говорил, что на «другом» оборудовании комплекс работать не будет.
Производственно-колбасные контейнерные модули были перенесены на подготовленную бетонированную площадку ближе к федеральной трассе и к холодильникам. Там же, вскорости, поставили дополнительные производственные модули, перерабатывающие мясо на фарш, колбасу и всякие «пельмени-котлеты». Так наше производство колбасы достигло пяти тысяч килограммов в сутки, что для района, доселе по мясу дотационного, стало победой.
С цехами-контейнерами было удобно. Только пристёгивай, друг к другу, как кубики и всё. Хоть сбоку, хоть сверху. Строить настоящий завод было долго, затратно и связано с «санэпидемсогласованиями», а контейнеры сертифицировались по санитарии ещё в Японии и здесь только подтверждался их сертификат. Внутренности контейнера были полностью отделаны пищевой нержавейкой. Ну и оборудование тоже, естественно.
Лето я провёл в древне, взяв отмазку в крайкоме партии от дурацкой практики в Дальрыбтехцентре, откуда нас послали в колхоз. Нас послали, а я не поехал. Сделал перевод на мясокомбинат, показал там свой проект, взял задание по практике «изучить его» и потом отчитаться, и «свинтил» в деревню восстанавливать народное хозяйство.
Отличную питьевую воду добыли все с той же глубины в пятьдесят метров к которой забурились прямо возле федеральной трассы. Богат район оказался на подземные источники. То-то в нём болот было меряно-немеряно. Да и река Уссури чем-то питалась. А из неё китайцы сосали воду для полива и питья, будь здоров. Они сосали, а вода не кончалась. Такие вот дела. Теперь мне стало понятно почему…
Мавр, как говорится, тоже должен отдыхать после дел сделанных, вот и я после суматошного, но продуктивного лета на месяцок завалился в свой мир отдохнуть, понырять-покупаться. В нем сейчас тоже стояло лето. А по возвращению во Владивосток, я понял, что вот-вот может случится беда. С Ларисой, которая находилась на практике на Сахалинском рыбокомбинате города Корсакова.
Я не подсматривал за ней, а вот за всеми другими, кто её окружал — да. За особями мужского пола, в основном. Многие заглядывались на девушку. Слишком она была яркой, фигуристой и где-то слегка наивной и доверчивой.