— Решили уже, — вздохнул и выдохнул Андропов, отняв ладони от лица.
— Ну, так давайте! — я протянул руку ладонью вверх и удивлённо посмотрел на Юрия Владимировича. — Где оно?
— Отлёживается в Министерстве, — буркнул будущий генсек.
— Охренеть! — выдохнул я, пожимая плечами и переведя взгляд на Судоплатова, словно ища у него сочувствия. — Тут промедление смерти подобно, а они по кабинетам судьбоносное решение перепинывают.
— Процедура, мать её, — процедил сквозь побелевшие губы Андропов.
— Его сейчас хватит удар, — предупредил Флибер.
Андропов схватился обеими руками за грудь.
— Не-не-не-не, — проговорил я и, встав, тоже положил свою ладонь, прикрыв его руки.
Так его и моя силы, направленные на болезненную область, слились. Сердце не остановилось и не выровняло ритм. Начавшие было лопаться нейроны, сие действо прекратили.
— Всё уже хорошо, Юрий Владимирович, — сказал я, глядя ему прямо в широко раскрытые испуганные глаза. — И всё будет хорошо.
— На них невозможно повлиять, — выдохнул Андропов. — Они, как скалы, о которые разбиваются волны.
Я обернулся на мыс, на который, действительно, накатывали волны, и показал на них кивком головы.
Андропов усмехнулся и кивнул. Он снова вздохнул и отнял руки от груди.
— Спасибо! — поблагодарил Юрий Владимирович.
— Да, на здоровье, — кивнул я головой. — Так, и продолжим…
— Садюга, — высказал мнение Дроздов.
— Не я такой. Жизнь такая, — быстро проговорил я. — Продолжаем?
— Продолжай, — сказал Андропов и отхлебнул из стакана, который наполнил я.
— Так вот… Мне известно, что в этом году суммарный объем экспорта советского газа в Европу составит почти пятьдесят пять миллиардов кубических метров. Переговоры о поставках газа в Японию начались во второй половине шестидесятых годов. Японская сторона предлагала строительство газопровода с северной части острова Сахалин (г. Оха) до мыса Крильон протяжённостью тысяча километров, а также газопровод от этой точки до Комсомольска-на-Амуре протяжённостью пятьсот восемьдесят шесть километров. Наша сторона проработала встречный проект, который предусматривал поставку не только сахалинского, но и якутского газа в Японию, общей протяжённостью четыре тысячи пятьсот восемьдесят километров. Однако не договорились. Японцы не могли дать гарантий стабильного потребления десяти миллиардов кубометров в год. А для нашего государства малые объёмы потребления делали проект нерентабельным.
— В семьдесят пятом году, — продолжал я лекцию, — между советской и японской сторонами было подписано Генеральное соглашение по «Сахалинскому проекту» — проекту о сотрудничестве в области разведки, обустройства месторождений, добычи газа на шельфе острова Сахалин и поставке в Японию газа из этих месторождений. Программа работ была рассчитана на десять лет и состояла из двух периодов — по пять лет каждый. Первые пять лет закончились. Найдены потенциальные извлекаемые запасы в размере трёхсот миллионов тонн нефти и четыреста восемьдесят пять миллиардов кубических метров природного газа.
Я сделал паузу.
— И тут пришёл я и всё испортил…
Андропов посмотрел на меня и хмыкнул.
— Потом пришёл вот он, — он ткнул пальцем в Судоплатова. — И он всё испортил. Так же как и ты, предсказав падение цен на нефть. А ты уж окончательно всё запутал. Потому, что Японцы, кроме кредитов и разведки ничего не давали. Мы уже сейчас должны им более ста миллионов долларов. Обещали и технологии, но только на словах. Пообещали, но не дали. Соединённые штаты наложили вето[1].
— Вот видишь, ты сам всё знаешь, — сказал и укоризненно глянул на меня Андропов. — Чуть не довёл старика до инфаркта.
— Чуть — не считается, — улыбнулся я. — Ладно… С шельфом разъяснили позиции. Все затраты Минобэ берут на себя.
— То есть — ты? — улыбнулся Андропов. — А что это за судно такое, что само сжижает газ и даже частично?
— Оно не только сжижает газ, но и перерабатывает его масла в топливо. Жирный газ на Сахалине. Поэтому сразу будем ставить и нефтеперерабатывающий завод и тоже, как совместное предприятие.