— Ты так безапелляционно это утверждаешь, — нахмурился Юрий Владимирович. — Его согласовывать придётся год. Что ты сразу не предложил?
— Да мне собственно, извиняюсь, — я пожал плечами, — пофиг. Согласовывайте хоть всю жизнь. Я и на Тайване легко переработаю вашу нефть. А вы так и возите бензин и дизель во Владивосток из России. По железной дороге. Чем вы будете продолжать заниматься до две тысячи тридцатого года. Хоть при социализме, хоть при капитализме. Вам вообще, похоже, на Дальний Восток глубоко насрать.
Андропов снова побледнел и схватился за грудь. Я не пошевельнулся.
— Зачем ты так? — Судоплатов нахмурился.
Дроздов смотрел на меня со своим характерным прищуром. Смотрел, улыбался и молчал.
— Я по факту, а они по остаточному принципу, -ухмыльнулся я. — Понятно, что на всех денег не хватает, но ведь не на столько же. У меня давно сложилось впечатление, что наш край закрыт, только потому, что если сюда поедут люди, их тупо будет нечем кормить. И жилья для них не найдётся. Мы тут как в гетто.
— Не правда, — снова вздохнул и выдохнул Андропов. — Это наши границы. Тут флот и рубежи. Потому и закрыта территория. От шпионов.
— Я вас умоляю! — рассмеялся я. — Как говорят в Одессе: «Не смешите мои тапочки», Юрий Владимирович. От каких шпионов? Завербовался на рыбокомбинат, приезжай и ходи себе смотри. Хоть по Владивостоку, хоть по Камчатке, хоть по Курилам. Сам там бегал по Шикотану. И нахрен я там не был никому нужен. Так, что… Не клеится, Юрий Владимирович. И я бы эту всю хрень, называемую пограничной зоной, отменил. Открыл бы бухты для отдыхающих. Разрешил бы семейный туристический бизнес. Отменил и открыл бы программу переселения на Дальний Восток с выделением земли. Да много чего. Вон, с фермерством уже начали и сразу рынок наполнился едой.
— Твоей колбасой? — ехидно спросил Андропов.
— А, что, плохая колбаса? — обиделся я.
— Хорошая, — усмехнулся Андропов и вздохнул. — Но ты мне-то одному, почему претензии предъявляешь? Не я правительство. И даже не генсек. У Леонида Ильича тоже нет в руке ни кнута, ни пряника. Коллегиальность, мать её! Демократический централизм, млять!
Я посмотрел на Андропова с интересом.
— А кому мне это говорить? — спросил я. — Хорошо, хоть вам есть возможность высказать.
Андропов «кисло» улыбнулся.
— Что, не побоялся бы и Леониду Ильичу высказать претензии?
— Да хоть политбюро, — хмыкнул я. — Приглашайте на партконференцию выступлю и на ней.
Андропов скривился.
— Думаешь нет смелых людей? Выступают. Мало, конечно. Но имеются. Но у минфина один ответ — нет финансов. И у других министерств. У тех нет фондов. Дайте, говорят, ресурсы, будут фонды. Людей, Миша нет. А те, кто есть, работают в пол силы. Пьянствуют на рабочем месте, прогуливают, гонят брак, по пять раз переделывают сделанное. И не расстреляешь же?
— Вы дайте людям свободу выбора и свободу творчества, они сами всё сделают. У вас же конвергенция? Что же вы тормозите? Одной ногой на газ, другой на тормоз? Так не получится. Сейчас откат уже не возможен. Если уж сказали, как говориться, извиняюсь за каламбур, «А», надо говорить «Б». Или, как говорит Жванецкий: «Если вы утром случайно выпили вместо рассола проявитель, то пейте и закрепитель, чтобы не нарушать процесс».
— Думаешь? — спросил Андропов.
— Знаю, Юрий Владимирович. Извините за безаппеляционность. Назад дороги нет. Только не надо горячиться и сразу давать предприятиям, снова извиняюсь, полную свободу предприятий. Особенно, внешнеэкономическую деятельность не разрешать. И сохранить обязательный госзаказ. Пусть делают что хотят, но только после выполнения плана. И план должен быть стабильный. Какое, нахрен, может быть перевыполнение без инноваций, развития производственных отношений и модернизации производства. Всё должно быть посчитано.
Андропов молча смотрел на меня, потом нахмурился и дёрнул головой.
— Думать надо.
— Думать поздно. Ещё Иосиф Виссарионович думал, что делать с социализмом. И придумал-таки…
— Да-а-а… Сталин был голова, — произнёс Дроздов, с интонацией персонажа из «Золотого телёнка».
Андропов покосился на него, но тут же вернул взгляд на меня.
— Что ты предлагаешь? — сказал он, выделяя каждое слово.
Я пожал плечами.
— Уже, вроде, всё сказано. Страна зарабатывает валюту, продавая природные ресурсы, добытые из недр и океанов, улучшите их качество и развивайте их переработку для внутренних нужд: из леса-кругляка делайте стройматериалы и мебельные панели, рыбу надо научиться перерабатывать в продукт высшего качества. Тот же минтай… Ведь консервы из него есть не возможно. Но зачем нам консервы? Делайте филе и морозьте. Научите население есть минтай. Ведь у нас его никто не ест. Брезгуют. У нас же есть так называемая кулинария. Пусть там проводят рекламные акции по продвижению товара. ТИНРО у нас есть, где разрабатывают продукцию. Народ не видит ничего. Делайте выставки. Народ уже сейчас может половину заработанного тратить на еду. Но покупать не чего. Надо менять тару. Жестяная банка — прошлый век.