Там где смех иблагодать?
Почему холода и ненастья
Декорацией стали опять.
Я теперь — не мечта твоя
И любовь настоящая тоже не я.
Я — бальзам с горьковатым вкусом —
Не пытайся испить…
Почему ты мне тогда не сказала:
«Кто не любит — не встретит любовь».
Глава 3
Весёлым и беспечным я всем понравился больше и по институту поползли истории о моих похождениях. Как я оседлал корову, и скакал на ней, как ковбой. Как заставил ходить по струнке барак вербованных, куда был приглашён на день рождения, как сходил один на «край света» туда и обратно за один день.
А что там ходить-то? Десять километров пробежаться туда. Там покупаться и пробежаться назад. Самое — то!
Даже до Ольги Марковой о моих похождениях стало известно.
— Ну, ты, Мишка и ходок, оказывается. Лариска тут грустит без тебя, а ты там девушек ненашинских, э-э-э, того-этого. Обихаживаешь, хе-хе-хе…
— Кто такой, э-э-э, трепло? — спросил я улыбаясь.
Мне нравились Ольгины ямочки на щеках. Она такая круглолицая, улыбчивая и поэтому ямочки у неё всегда на щеках имели место. И у неё были красивые губки. Хотя… Почему были? Есть! Вот они!
— Если бы не Пронкин, я бы тебя, Мишка, совратила.
Пронкин — это друг Андрей Маркова и Ольгин ухажёр.
— Если бы не Пронкин, я бы тебя сам давно совратил, — сказал я вызывающе щурясь.
— А что они себя взрослыми мнят? Подумаешь, на два года старше! Хочу — казню, хочу — милую! Хочу поцелую, хочу — на хер пошлю? Так что ли? Не правильно это!
— Ну-ну, — блеснула глазами Ольга. — Вечером приходи. Девчонки будут, а парней нет. Путина. Добытчики…
— Я ведь на машине, Оль. Устал я на сухую с вами седеть, -усмехнулся я.
— Хе-хе-хе… На сухую плохо, да… Даже вредно, хе-хе, говорят.
— Вот и я говорю. Давай, лучше, закройся пораньше, и ко мне поедем. Там и посидим, и музыку послушаем. И покупать ничего е надо. У меня там всё есть. Только не с кем. Лариска моя вообще не пьёт. Только пару глотков шампанского. Да и вообще… С ней ни украсть, ни покараулить.
— Что, так всё плохо? — участливо спросила Ольга.
Я скривился и махнул рукой.
— Не понимаю, что происходит. Ни два, ни полтора…
— Терпи. Она девушка с претензиями. Видишь, одевается как⁈ А как красится⁈
— А я? — развёл я руки и, «оглядев себя», потоптался на месте. — Тоже не в болонье.
— Не в этом дело. Она со вкусом девушка. Оттого и претензии.
— Ну… Не знаю. Не думаю, что в этом дело. Не пойду в зал! Ну её!
— А тебе что нужно?
— Да, как всегда… Конспекты хотел переписать. В машине почитаю. Так запомню, дома перепишу.
— У ебя же свободное было?
— И осталось. А конспекты нужно иметь. Билеты учить по чём?
— Да, тебе, говорят и учить не надо.
— Врут, Оленька. Безбожно врут. Это от зависти всё.
— Т-к… Есть чему завидовать… Девчонки только о тебе и трындят. Знаешь, как тебя называют?
— Как? — насторожился я.
— Золотым мальчиком.
— Фу, мля. Этого ещё не хватало. Это же какой-то фильм дурацкий был «Золотой мальчик». Как в Америке похищали сына какого-то миллионера, а им попался смелый пионер из СССР.
— Да-да. Было-было. Жуткая пошлятина, — Ольга скривилась. — Там ещё песни какието гадкие… Найди пистолет… Бр-р-р-р… Мерзопакастный фильмец. Вот, ты вспомнил!
— Сама напомнила. Как будто мало у нас учится нормально обеспеченных студентов. Да почти у каждого родители нормально устроены. Вон, как все влатаны. Сюда ведь поступили или очень умные, или блатные. Да и везде так.
— Я не «шмогла», — проговорила Ольга, как та лошадь из анекдота. — Папа у нас очень строгий. Не хотел за нас просить.
— В Универ поступить — ещё более волосатая рука нужна.
— У нашего папы получилось бы, — Ольга вздохнула.
— Ну, вот, а ты говоришь, «Золотой мальчик», — вздохнул я. — Всё сам, всё сам… Аки пчела…
— Не я говорю, Миша. Люди говорят.
— А ты им по губам, по губам. Короче… Я в машине. Жду до восьми.
— Так, э-э-э… Лариска тебя в окно увидит.
— Чёрт! Точно! — нахмурился я.
С Лориком встречаться точно не хотелось. Мы неделю, как вернулись с Шикотана и три дня, как учимся, а я у неё и не был ни разу.
— Точно не хочешь встречаться? — спросила Ольга заговорщицки.
— Точно, — кивнул я головой.
— Тогда, иди в мои закрома. Там садись и пиши.
— О! Спасибо! — обрадовался я.
Двойную работу делать не хотелось. Читать, потом писать… Дома у меня найдётся чем заняться. Двойное время. Я уже тронул ручку двери «книгохранилища», как подумал:
— А какого, собственно, чёрта? Зачем мне от кого-то прятаться?