— Тепло у тебя. А у нас дома, — батареи ещё не включили.
— Вам надо электробатареи поставить.
— Калориферы? У нас есть, но они сжирают кислород, — поморщилась Лариса.
— Вот видишь, какие у меня? — показал я на белые аккуратные батареи.
Пока готовилась пицца я говорил, она слушала, иногда прихлёбывая чай, но больше грела о стакан ладони.
— Я тебя так люблю, — сказал я, — что готов перевернуть целый мир и положить его к твоим ногам. И это не фигура речи. Это — реальность. Но мне нужно понимать, нужен ли тебе я вместе с этим «моим» миром? И понять это я должен в ближайшее время. В ближайшие час-полтора не позже. Пока ты находишься здесь. Думаю, что мы, если я тебе нужен, можем пожениться когда я закончу третий курс, а ты пятый. Ты мне нужна, как воздух, и как солнце. Подумай об этом, пока есть время.
Микроволновка звякнула и пахнущая несколькими сырами, копчёной колбасой и специями пицца была уложена на стойку, порезана и готова к употреблению. Музыку я не включал. Не до неё мне было. Да и Лариса больше смотрела на то, что ела и действительно думала. Или, по крайней мере, мне казалось, что она думала, а не тянула время. Она время от времени хмурилась, потом она дергала головой и лоб её разглаживался.
— А что будет, если я тебе не дам никакого ответа? — вдруг спросила она.
Я глянул на неё.
— Не знаю. Наверное, куда-нибудь уеду, — сказал я, а сам подумал, — И ни куда-нибудь, а в Афганистан.
— Мне будет сложно видеть тебя. А ты тем временем будешь иметь возможность подумать.
— А мне будет сложно не видеть тебя, — сказала она.
— Ты можешь иметь возможность видеть меня, если я действительно тебе нужен.
— Ты мне нужен, но выходить за тебя замуж пока я не готова, — наконец сказала она то, чего я, в принципе, от неё добивался.
— Так, э-э-э, я пока на замужестве и не настаиваю, — хмыкнул я и, подойдя к ней, приобнял.
— Только я не люблю эти твои «кошачьи» нежности, — сказала она, снова хмурясь. — За ушком почесать… То-сё… Это не ко мне! Поцеловать за ушком, ещё куда ни шло, а чесать — чеши своих кошек драных.
— Тихо-тихо, — прошептал я ей на ушко. — Не нужны мне никакие кошки, когда у меня такая львица. Ты же знаешь, что ты по знаку зодиака — Львица?
— Это почему это? — Лариса округлила глаза.
— Потому, что по Вавилонской астрономии небесная сфера делится на двенадцать секторов, через которые, в течении года, проходит солнце. В день твоего рождения солнце находится в созвездии Льва. Значит в тебе характер Львицы. И это вполне наглядно проявляется.
Я подумал, что в ней больше проявляется своеволие кошки, но разве я знал львиц? Может и они такие же своевольные. Хотя… Вроде, как они сами охотятся. Прайдом, хе-хе… А лев ждёт…
— А ты кто по… Как ты говоришь? По знаку зодиака?
— По знаку зодиака я Рыба.
Она посмотрела на меня так внимательно, словно пыталась разглядеть во мне рыбу.
— Да-а-а… Ну и где львица, и где рыба? Только у львицы в меню.
— Львицы — не кошки, — покрутил головой я. — Львицы едят мясо.
— Я люблю мясо, — сказала гостья. — Весь день ничего не ела. О тебе, балбесе, думала. Не мог сразу так со мной поговорить? А то ходит, бродит вокруг. Точно, как рыба плавает. Туда-сюда… Бак бы и дала лапой по рыбьей башке!
Она сделала «лапу», согнув пальцы и подняв руку к плечу.
— Есть хочу! — сказала она. Не наелась твоим пирогом!
— Мясо? Будет тебе мясо, моё серденько! Шашлык будешь?
— Буду! — сказала она, снова увеличив в удивлении глаза. — О ткуда у тебя шашлык?
— У меня, как в Греции, всё есть! Потому, что я сам очень мясо люблю. Я, наверное, плотоядная рыба.
— Ага! Рыба пиранья! Как вцепишься, так одни косточки останутся!
— Но-но-но… Не стоит преувеличивать хищность моей натуры.
Болтая, я достал пакет готового шашлыка и засунул его в микроволновку.
— Что у тебя за духовка такая? Моментально разогревает.
— Это микроволновая печь. Потом покажу-расскажу как работает. Пятнадцать минут и шашлык будет готов. Может фрукты для аппетита?
— А что у тебя есть?
Я хмыкнул.
— А какой фрукт моя любимая предпочитает в это время суток.
Лариса напряглась и нахмурилась, и сердце моё обмерло.
— Ты аккуратнее с выражениями, — сказала Флибер. — Куда ты гонишь? Не вспугни птицу удачу.
— Не надо опошлять это слово, — сказала Лариса.
Я поднял руки вверх, сдаваясь, и сказал серьёзно: