Спустя несколько часов служба наконец-то закончилась. Спина и ноги невыносимо ныли, Катерина не представляла, как можно выстоять это все, но все привыкли. Даже Лизавета, несмотря на то, что ей это совсем не нравилось, после лишь грациозно расправила плечи и продолжила болтовню.
Тимофей и Георгий вместе подошли к девушкам, которые все еще разговаривали, обсуждая службу. Лизавета кротко поклонилась и улыбнулась мужчинам. Тимофей взял Катерину за руку, целуя пальцы, от которых наверняка пахло свечой.
— Тимофей Иваныч, рада увидеть вас лично! — произнесла Лизавета, переведя взгляд на Георгия, который вёл себя, как показалось Катерине, достаточно странно.
Девушка не понимала то ли служба на него так влияла, то ли насущные проблемы из-за Настеньки, то ли его одолела хворь. Он молчал, не улыбался и забывал моргать. Просто стоял и смотрел на Лизавету, в то время, как девушка передавала слова мужа Тимофею.
— О, а вот и моя любовь! — громко озвучила она, но уголки её губ дрогнули.
Мужчины еще несколько минут говорили друг с другом. Муж Лизаветы, граф Любецкой выглядел неважно. Морщинистое лицо заросло седой щетиной, волосы небрежно лохматились на затылке, а сальный подбородок блестел при свете свечей.
Тимофей еще некоторое время что-то рассказывал графу, а Георгий продолжал рассматривать Лизавету.
— Ну что, Катерина Федоровна, можем возвращаться домой или же останемся здесь еще ненадолго, если вам нравится!?— Сказал Тимофей, целуя её в висок.
— Ни в коем случае... хочу домой. Хочу прилечь.
— Никак подустали?
— Устала...
Тимофей улыбнулся, взял жену за руку и, пробиваясь, через людей поспешил выйти на свежий воздух.
Погода продолжала радовать своей красотой. Домой внезапно перехотелось, и Катерина, кружась, прошла мимо кареты и пошла по улице. Тимофей не понимал что она задумала, но ему очень не хотелось ее останавливать.
7
Дни сменялись один за другим. Каждый новый день приносил яркие эмоции: прогулки, катания на санях, прекрасные бессонные ночи. Катерина свыклась с мыслью о том, что она больше никогда не вернется к прошлой жизни.
Свадьба Настеньки и Аркашки, прошла тихо, лишь кто-то из крепостных мужчин, которые уже давно засматривались на белокурую красавицу, хмурились при виде ее нового мужа-дурачка, как все считали. Да и не секрет ни для кого, что конюх был без царя в голове. Странным было то, что Настенька недолго горевала о замужестве. Почти сразу же привыкла и гордо носила статус жены. А Аркашка даже, возможно, и не понимал, что что-то произошло. Он жил любовью к лошадям, и лишь однажды Тимофей за ужином рассказал, как конюх ждет рождения наследника, чтобы кто-то разделял его взгляды, но жаловался на то, что Настеньке вечно нездоровится.
Анна Дмитривна по-прежнему хворала. Иной раз пропускала приём пищи. За неделю совсем осунулась и побледнела, как и Иван Георгиевич. Он переживал за жену, но продолжал сохранять невозмутимость мыслей. Когда Катерина интересовалась у него самочувствием Анны Дмитривны, он только пожимал плечами. Сам не знал. То она чувствовала себя прекрасно, шутила и смеялась, то не вставала с постели, говоря о слабости, тошноте и мигрени.
Тимофей переживал за матушку, но, как и отец старался не думать о плохом. Никто не думал о плохом, а Катерина и вовсе пыталась понять чем же больна графиня Браницкая. Неужто и правда хворь, о какой никто не слыхивал.
— Если бы ваш недуг был заразным, все бы уже давно заболели. — Сказала Катерина, заходя в покои Анны Дмитривны после обеда.
Женщина лежала в постели и смотрела в окно, за которым уж третий день мела метель. Густые рыжие волосы с проблесками седины рассыпались по подушке, обрамляя похудевшее лицо женщины. Её взгляд был потухшим. Губы пересохли и немного кровили. Если бы только Катерина знала, что чувствует Анна Дмитривна, то смогла бы найти способ вылечить. Ведь не даром же училась столько времени, чтоб теперь сидеть и бездействовать.
— Вы снова не явились на обед. Мужчины переживают за вас, боятся... — тихо проговорила Катерина, присев в кресло у постели женщины. — Снова слабость?
— Боязно... голову поднять не могу и сердце колотится. Ох, и боязно, что не доживу до весны.
— Анна Дмитривна, ну что вы? Давление у вас повышенное, наверное, можно вашу руку?
Женщина недоверчиво взглянула на Катерину, но все же протянула свою руку. Девушка нащупала пальцами пульс и попыталась сосредоточиться, чтобы примерно определить насколько давление повышено.
— Нужно выбивать хворь из вас! А то ненароком и в депрессию впадете! Сейчас буду вас лечить! Не стоит переживать, я медсестра по образованию. У меня и диплом красный имеется... — забылась Катерина, но тут же сменила тему. — Обычно давление скачет на погоду... а она вон какая... а ежели у вас на постоянной основе давление - значится гипертония. Лечить нужно...
— Даже лекарь не помог, а вы, Катерина Федоровна, хотите справиться.
— Вы мне не доверяете? — улыбнулась Катерина, пройдя по покоям графини к дверям. — Я просто хочу, чтобы мой муж перестал волноваться о вашем здоровье... Анна Дмитривна, признаться, Тимофей Иваныч настолько взволнован, что о наследниках даже не думает. Вторую неделю никак приласкать не может... Просто доверьтесь мне, и вот уж к весне внуков вам народим!
Признаться, Катерина не понимала, как снизить давление без таблеток, но пока шла на кухню, придумала. Мария и Евдокия Акимовна собирались снова зажаривать гуся, уже мыли овощи и растапливали печь. Увидев молодую графиню на кухне, они замерли... потом синхронно поклонились и переглянулись. Казалось, что они были чем-то напуганы, но быстро стали метаться по кухне, когда Катерина попросила таз с ледяной водой для Анны Дмитривны.
— Итак хворает бедняжка, для чего ледяная вода? Сгубите! — сказала Евдокия Акимовна, взглянув на Катерину.
— Вас не должно это волновать. Чаю с мятой подготовьте, да поскорее. Почти вся хворь лечится, так что не нагнетайте!
Подняв таз с водой, Катерина сделала глубокий вдох и пошла обратно к графине. Оказалось, что подниматься по лестнице с тазом в руках и длинном платье - очень трудно. Как бы она не хватала край платья, оно все равно путалось под ногами.
— Катенька, что это? — Иван Георгиевич застал девушку, когда она уже поднялась по лестнице и направлялась в покои больной.
— На ноги будем поднимать Анну Дмитривну, пока сама себя не сгубила.
— Правильно, правильно. Нужно поднимать. — Согласился мужчина и перекрестился.
— Иван Георгиевич!? — спохватилась Катерина, когда он уже прошел к лестнице. — Скажите на кухне, чтобы приготовили к ужину не гуся, а рыбу, да овощей поболее. Анне Дмитривне нужны витамины, и не нужны лишние жиры. А гусь... жирный слишком.
Мужчина только кивнул и поспешил на кухню. Как же он любил свою жену. Столько лет прожили вместе, а их любовь не утратила своей силы. К этому нужно стремиться, а не к стабильной работе и недвижимости. Катерина уже вторую неделю не вспоминала об Арсении, но сейчас стояла с тазом в руках и смотрела в одну точку. Ей было хорошо здесь. Она была влюблена в Тимофея, чувствовала себя нужной, но мысли о прошлой жизни внезапно всплыли в памяти. В голове мутнело, непонятные ощущения: то ли тошнота, то ли слабость отвлекали от дел.
Катерина мотнула головой, отгоняя от себя все мысли и воспоминания и прошла в покои Анны Дмитривны.
— Придется вам подняться и пересесть в кресло, вот сюда... давайте, я вам помогу. — Улыбаясь произнесла Катерина, поставила таз на пол и подошла к постели.