Настенька уже сменила постельное белье и готовила колыбель для Павла. Увидев молодую графиню, она тут же отошла на пару шагов. Вела себя достаточно странно, но от чего Катерина никак не могла понять. Кажется, что с рождением малыша все в усадьбе изменилось. Будто бы стало громче, а цвета ярче. Раньше все было бледным, а теперь девушка видела все куда красочнее. Она списывала это на весну и яркое солнце, но внутри, какое-то непонятное ощущение, которое раньше давило тяжелым грузом, стало теперь легче. Что бы это могло быть?
— Присмотришь за Павлом Тимофеичем? — спросила Катерина, укладывая наследника в колыбель.
— Я? — удивилась девчонка, несмело взглянув на младенца. — А я не умею...
— Просто заглядывай к нему время от времени, а если начнет плакать, сразу же зови меня, хорошо?
Настенька кивнула, и Катерина вновь решила вернуться к гостям. Иван Георгиевич вместе с братом и, потолстевшим ещё больше, Петрушкой сидели с женщинами, обсуждая что-то интересное. Девушка прошла, присела рядом с Анной Дмитривной и попыталась вслушаться. Петрушка активно рассказывал об охоте, и о том, что стоило бы ко Дню рождения графа Браницкого пристрелить кабанчика, а ежели не получится, то и пара уток лишними не будет.
Катерина все витала в облаках, осматривая все по-новому. И правда все в доме заиграло новыми красками. Нужно было ещё понять почему? В голову ворвалась самая нелепая мысль, как вдруг палец, на котором было обручальное кольцо, неприятно начало жечь и чесаться. Ее взгляд упал на руку, и она еле сдержалась, чтобы не закричать. Вместо кольца Тимофея на пальце было самое обычное кольцо, которое Катя раньше носила, чтобы все видели, что она замужем. Обычное кольцо, которое напоминало о том, что где-то там есть Арсений, который возможно, ждет ее возвращения. А если он переживает? Дышать стало тяжело, и девушка поспешила покинуть всех. Нужно было остаться наедине, чтобы все осмыслить.
«Нет, этого просто не может быть... Снимайся же! А где другое кольцо? Господи, ну за что ты так со мной?» - мысленно взмолилась девушка, пытаясь стянуть с пальца кольцо, как вдруг в дверь постучали. Она прошла к окну, завидев чужую повозку, затем взглянула на обеспокоенную Вареньку, открывшую двери. Та кивнула невпопад, что-то забрала и закрыла двери.
— Катерина Федоровна, это вам письмо. — Пролепетала девушка, подойдя к графини и протянув ей письмо.
— Что случилось? Кто-то приходил? — Тимофей вышел как раз вовремя.
Вот только его взгляд не был заинтересованным или совсем дружелюбным - наоборот, он будто бы был зол. Снова эти сведенные к переносице брови и темный взгляд.
— Беседы Софьи Феодосьевны вас так разозлили, мой милый? — улыбнулась Катерина, пытаясь узнать из-за чего он так взвинчен. — А мне кто-то написал письмо, представляете?
— И кто же?
— Я не... — она растерянно взглянула на мужа и присела в кресло, раскрывая конверт. — ...не знаю.
Девушка пробежала взглядом по жирному неторопливому почерку и нахмурилась.
— Сказали, что письмо для меня, но обращаются к вам, Тимофей Иваныч. Слушайте: «Прошу исполнить последнюю милость, старика! Лекарь говорить, что хворь одолела и не отступит, покуда не погубит. Тимофей Иваныч, обращаюсь к вам с просьбой! В последний раз взглянуть на родную дочь! Ежели вы хоть немного уважаете смерть - вы исполните мою просьбу! С уважением».
Тимофей растерянно взглянул на жену, присел на ручку кресла, взял у неё из рук письмо и прочел его ещё раз, пытаясь унять волнение. Катерина обняла его, но мужчина вновь был слишком задумчив, чтобы это заметить. Как вдруг он тяжело вздохнул, провёл руками по лицу и окинул девушку взглядом.
— Ваш отец хочет видеть вас перед смертью.
— Меня? Мой отец?! — удивилась Катерина, но потом вспомнила информацию, которую читала ещё при Арсении. — Нет! Я его и знать не хочу... я не желаю исполнять чьих-то желаний. Нет-нет, напишите ему, что мы отказываемся!
— Катерина Федоровна, так же нельзя, он ваш отец.
— Не вы мне рассказывали, как выкупили меня у него? — нахмурилась девушка, откинувшись на спинку кресла. — Он продал меня, как корову! Ещё небось и подороже пытался, чтоб не продешевить, а теперь все сбережения закончилось, и он вспомнил о том, что его родственник - сам граф Браницкий!
— И все же, я хочу, чтобы вы подумали над этим. Поговорим завтра. — Тимофей поднялся, поцеловал жену и отправился к себе в кабинет, желая провести остаток дня там.
Катерина не могла согласиться на встречу с совершенно незнакомым человеком, а что если что-то пойдет не так? Да и она совсем не знает как а нему обращаться, как себя вести в его присутствии... Да и если он посмел продать свою дочь, то как его можно назвать родителем? Он - всего лишь торгаш живыми душами.