Глава 4
POV Эрик
Никогда не думал, что встречу её снова! Чёрт бы побрал эту мелкую сучку! Помню, как сейчас, нашу первую встречу. Хмыкаю себе под нос. «Когда же это было?» — произношу вслух фразу, пытаясь воспроизвести в памяти тот день. «Да, месяцев семь назад!» — проскакивает у меня в голове, и предаюсь воспоминаниям, уходя в них с головой.
Приехали мы, значит, всем руководящим и вышестоящим составом на ежегодное мероприятие, посвящённое победе в Великой войне. Только какой вот победе, ёбаный в рот?! Земля вся выжжена дотла, радиация бушует кругом. Фонит так, что за стену страшно выходить без снаряжения. Океаны высыхают, реки почти все заражены, озера исчезли, превратив когда-то зелёные луга в пустыни. Не осталось никого и ничего, кроме кучки испуганных людишек и единственного уцелевшего городка на целом континенте. Ну, как уцелевшего… В руинах всё. Почва настолько потеряла свое плодородие, что если бы не изобретения эрудитами новых сортов семян — сдохли бы все уже давным-давно, и тогда, за парочку тысячелетий, природа снова восстановила бы баланс ресурсов и живых организмов на планете. Наверное…
Вздыхаю, стоя у себя в квартире, смотрю в огромное окно во всю стену и крепко сжимаю бутылку виски в руке. Делаю глоток, обводя суровым взглядом разрушенные кварталы Чикаго. Отстроили его, конечно, но не полностью. Благоустроили только некоторые районы, такие как «Эрудицию» и «Искренность» — там прямо Боги нашей последней цивилизации проживают; в «Отречении» и «Дружелюбии» — так себе, отребье одно, и вместо лощеных улиц и престижных домов сараи одни стоят. Тут обитают второсортные трудяги. В «Бесстрашии» оставили всё, как было после войны. Только несколько жилых высоток, десяток малоэтажных построек под казармы и склады, да административный корпус совсем новенькие, остальное всё — одна разруха, и всё для того, чтобы люди не забывали, к чему может привести власть и беспечность необдуманных решений правительства стран. Из всех обитаемых участков на планете Земля остался только один-единственный город. Мой город. Где я и живу. Мы бесстрашные — солдаты, защитники отчизны и её жителей. Защищать теперь нужно не от внешней угрозы. Угроза внутри общества, которая разрывает его изнутри — изгои, сраные афракционеры, презирающие систему. Повстанцы, мать их. Борются за справедливость и хер знает что ещё. Только всё это настолько мнимое и напускное, что аж тошнит от их фанатизма. Единственные не контролируемые никем людишки, которые шныряют повсюду. Они как чума, которая неимоверно быстро распространяется и мутирует, готовая поглотить любого на своем пути.
Закат освещает Чикаго последними лучиками ярко-оранжевого света и уходит далеко за горизонт. «Красиво как!» — думаю я. Полотенце неожиданно падает с бёдер. «Ну и хуй с ним!» — пролетает в голове. Снова делаю глоток огненного напитка, обдирающего горло, и сажусь нагой на свою огромную кровать, устеленную постельным бельём чёрного цвета. Опять погружаюсь в воспоминания того дня…
Бал проходил нынче у искренних. Терпеть не могу этот район. Всё чистое, белое, словно в больничку попал. Ненавязчиво играла какая-то поебень, которую и музыкой-то назвать нельзя. Настроения не было никакого. В тот день Сара устроила мне скандал, увидев, что я обжимался с какой-то молоденькой неофиткой. Обозвала меня старым пердуном. Охуеть, конечно! Вот это наглости в ней! И с чего это я должен перед какой-то бабой отчитываться? Не пойму! Ведь, я — лидер, а она даже девушкой моей не была! Какой же я пердун, когда мне тридцать всего?! Тогда было. Сейчас уже тридцать один, бля. «В натуре, старый пердун!» — думаю я, делая глоток из бутылки. Правда, я ещё ого-го! Да и фору любому молодому неофиту дам на любовном фронте. Пока работает всё без сбоев и осечек. «Тьфу-тьфу-тьфу!» — сплевываю через левое плечо и стучу скрученными в кулак костяшками пальцев по своей башке, а стук отдаётся непонятным звоном в мозгах.
Стоял тогда, в общем, в огромном чистом зале, пиздел с Максом ни о чём. Что-то притихли все, смотрю. И Макс тоже резко замолчал. Поворачиваю голову, куда и все. Вижу причину гробовой тишины — Джанин Мэттьюс. Синяя бестия замечает нас и направляется в нашу сторону. Знаю, что Трейд слюни по ней пускает, а замутить с ней не решается. Боятся её все. Прям, не баба, а монстр какой-то, можно подумать. Улыбаюсь ему, чокаемся стаканами с водкой и залпом осушаем их.