— Давай же, милая, вперёд! — рявкает мне Тони, подталкивая в спину. «Теперь я знаю, кто это!» — эта мысль уже моя не тогдашняя, а теперешняя, когда я, как в кино, вспоминаю то время прямо во сне. — На пару дней эта комната будет твоим домом! — довольно произносит он, хохоча, запихивая меня в какую-то каморку.
Оглядываюсь. Назвать это помещение комнатой — язык не поворачивается. Радует, что оставили меня не совсем в темноте, где-то в углу под потолком горит неяркая плоская лампочка, периодически мигая от перенапряжения. Оставшись одна, пытаюсь снять свои путы. Превозмогая боль, мне всё же удается разболтать веревку и освободиться от неё. Вытерев слёзы с лица, осматриваю свой «новый дом». Ничего! Ни кровати, ни стола, ни стула… Ничего нет, суки, чтобы притулить свой зад на время, дабы всё обдумать! Только четыре стены и дверь. Решаю её обследовать, может, и найду чего. Дверь странная. Ни разу не видела таких: железная такая и даже ручки нет. И замка тоже. Будто бутафорские. Как такую можно открыть? Значит, есть датчик под карту или код. Либо открыть её можно только снаружи. Провожу трясущимся пальчиком вдоль стыковки двери и проёма, не вижу ни черта. Как и не слышу. Прихожу к выводу, что мои попытки побега будут бесполезны и бессмысленны. Тяжело вздыхаю, пытаясь принять своё удручающее положение, которому не позавидуешь.
Стоять на ногах больше нет сил. Я снимаю свой синий пиджак и остаюсь в одном топе и штанах в тон ему. Это был дорогой костюм, на который ушла почти вся моя зарплата. Уставшая и измождённая, я сползаю по стене, поудобнее усаживаясь на свой грязный сюртук, который не подлежит восстановлению. В нём зияет дырка от ранения размером с большой палец, и он весь в кровавых пятнах, которые навряд ли возможно отчистить. Я, наконец, закрываю уставшие глаза, стараясь уснуть.
Не знаю, успела ли я заснуть, но через какое-то время понимаю, что кто-то стоит надо мной и пугающе молчит. Резко распахиваю глаза и вижу ухмыляющуюся рожу Тони.
— Ну, что, сладенькая, повеселимся? — произносит он и хватает меня за плечи, заставляя подняться и закричать от боли. — Тихо ты! Не кипишуй, родненькая! Я только чуть присуну тебе и съебусь! — озвучивает он свои планы на меня.
— Очень воодушевляюще! — отвечаю я. — Это как раз то, что мне нужно в данный момент — чтобы ты присунул мне!
— Нравишься ты мне! Очень! — произносит он, протянув ко мне свою грязную ручонку, поглаживая мою щеку, убирая мои светлые волосы с лица. — От тебя так приятно пахнет, что чуть в штаны не кончил, когда следил за тобой на днях, — выдает он и нюхает мою шею. От омерзения я чуть не падаю в обморок. Кошмар!
— А ты помойся, и от тебя будет так же пахнуть, козёл! — отвечаю я, отпихивая его от себя, хватаясь за свое плечо, и делаю шаг назад, чуть отстранившись от неприятного человекоподобного существа. А он припечатывает меня к стене предплечьем у самой шеи и бьёт по лицу.
— Заткни свой рот! Иначе я заткну его тебе своим хуем! — проговаривает он, дыхнув омерзительным запахом прямо мне в нос. Сука! Я чуть не обблевалась от тошнотворных ароматов, которыми смердел весь этот «настоящий мужчина».
— Не боишься, что откушу его, урод?! — говорю я, клацнув зубами.
— Ща посмотрим! — проговаривает он и снова бьет меня по моей прекрасной морде. Я ударяюсь головой о стену и сползаю по ней, раздирая свою спину до крови.
Очухиваюсь, когда лежу уже на своем пиджачке, и с меня эта гадина стягивает штаны. Ну, вот, падла, и стянул уже! Я аж обомлела. Хорошо, что пока была в бессознанке, не засунул свой хер мне в рот, как намеревался до этого. Благо я быстро пришла в себя. Припекло, видать, сильно ему. Я сгибаю ноги и отпихиваю его, ударив ими его в живот, пока он пытается расстегнуть свои широкие грязные штанишки. А вместо того, чтобы плюнуть и уйти, он наваливается своим весом на меня и целует в шею. И я тоже хороша! Дура! Нет, чтобы завизжать что есть мочи, я лишь шиплю на него, выдирая последние сальные волосы на его тупой башке. Он орёт и снова ударяет меня по лицу. Чувствую металлический привкус крови у себя во рту, но волос его не выпускаю из рук.
— Милый, ты здесь? — слышу я приятный женский голос. — То-они-и! — кричит она где-то совсем рядом, и вдруг открывается дверь моей камеры. — Тони? Какого хера ты здесь делаешь? Кобель!
— Прости, прости, родная! Это всё она! Эта проклятая Мэттьюс! Это она хотела меня трахнуть! Вовсе не я! Это всё она, эта эрудитская шлюха! — оправдывается герой-любовник.
— За мной! — шипит женщина и выходит из помещения.
— Сейчас, солнышко! Выхожу! — говорит он. — Не сегодня, сучка! — шепчет сраный Тони уже мне на ухо, забирая с собой мои стянутые брюки и потянув на себя мой пиджак, на котором я лежала уже совсем без сил, и уходит, хлопнув железной дверью. Слёзы обжигают мое лицо, и я поддаюсь истерике.