Еженедельные отчёты для Макса отошли на второй план, чем я уже вызвал подозрения у него. Раньше такого за мной не наблюдалось. Раньше… Раньше, сука, я никогда и не крысятничал на любимую девушку! А я считал её именно таковой. Своей!
Наш осведомитель практически ежедневно давил, вынуждая действовать, утверждая, что моя Энн — предательница, что времени осталось слишком мало и она должна вот-вот передать какие-то секретные сведения афракционерам. Я каждый раз злился после подобных совещаний, бесясь и срывая свою ярость в Яме. Эта блядина за несколько дней до похищения Энни даже предоставила доказательства вины моей принцессы. Было видео с камер наблюдения, установленных на улицах города, где Энн спускается куда-то по лестнице вниз в подвальное помещение возле какого-то заброшенного здания. Позже выяснилось, что та лестница вела в какую-то лабораторию, которая не была нигде зарегистрирована. Там велись нелегальные разработки каких-то новых инъекций и ядовитых газов. Видимо, тех, которые и кололи ей. Я до последнего не верил в причастность своей девочки! И, как оказалось, не зря! Её явно подставили! Но к этому выводу мы пришли совсем недавно, причём все вместе.
Жалею только об одном: нужно было ещё тогда рассказать Энни всю правду самому, а не так, как она узнала об этом. Сука! Грёбаные бабы! Грёбаная Кристина!
В тот день эта шлюха сказала что-то Энн. Ну, не что-то, а о нас, конечно же. О том, что я её обманываю и якобы трахаю Кристину втихаря. Хотя, на самом деле, не прикасался к ней и пальцем уже несколько месяцев. С тех пор, как стал мутить с Мэттьюс. Я тогда про всех своих баб забыл разом. Нахер не нужны! Мне было достаточно одной Энни. Короче, Мэттьюс прибежала к моему кабинету, а там дверь была приоткрыта, и Макс мне кишки трепал и требовал результатов моего задания. Обвинял меня в некомпетентности, в том, что меня завербовали, и в том, что я поплыл из-за какой-то вонючей пизды. Я что-то стал говорить о том, что она у Энн вовсе не вонючая, а пизда — это то, что у него на башке. Он мне въебал, потом я ему. Ну, Трейд и выдал, что пожалел уже тысячу раз о том, что попросил меня соблазнить Энн. Что я нихуя ничего не узнал и провалил задание. Он тогда в гневе и с разбитой харей выскочил из моего кабинета, а там Энн. Она даже не стала меня слушать, просто убежала, обозвав эгоистичным гавнюком и трусом, и вмазала мне по морде и яйцам. Я впервые пропустил все удары в свою сторону, учитывая, что я не ожидал такого от неё. Или просто понимал, что заслужил это. Было больно, очень. И я не только про физическую боль между ног. Она знатно отбила мне бубенцы. Что-то внутри, где-то в груди сжалось так сильно, что хотелось выть. Позже я пытался заглушить всю боль алкоголем и другими бабами. Но ничего не помогло. В принципе, Энни была права на счёт эгоиста и того, что я трус. Так и есть. Даже сейчас боюсь сказать о своих чувствах к ней, надеясь побыть рядом хотя бы ещё пару дней.
Когда она убежала, искал её несколько суток. С группой Фора заодно закрыли ту непонятную лабораторию, где уже не было ни единого человека. Даже допросить было некого и размять свои кулаки! Люди собирались в спешке. Осталось только несколько склянок, по которым уже позже эрудиты и определили то, что именно там разрабатывали. Ни оборудования, ни компьютеров с какой-либо информацией там уже не было.
Потом в тот же вечер известие о её похищении выбило меня из колеи и повело по наклонной… Я тогда собрал лучших бойцов и вытащил Энн из подвала, где её держали и пытали. Я до конца дней буду должен Итону за то, что вовремя разузнал о её местоположении. Я тогда ещё долго не мог отойти. Макс даже переживал за меня, дал отпуск, чтобы я пришел в себя после такого. Видимо, представил себя на моем месте, осознав, что это могла бы быть и Джанин. Энни была настолько уязвима и изранена, что я не отходил от её постели, пока не услышал от Алана, что моя девочка идет на поправку.
Конечно, после похищения мы сразу же проверили нашего осведомителя. Она сказала, что документы, подтверждающие вину Энн, она добыла с её рабочей консоли, когда однажды она попросила отослать какие-то проекты на рассмотрение Джанин. Говорила правду, мне не врут. Обоссутся, но скажут всё как есть. И она сказала. Даже то, что запала на меня, пыталась соблазнить в допросной, томно улыбаясь мне и кусая свои розовые губки. Я тогда лишь поморщился, передав её Итону. Не то совсем, да и не до этого было. Позже эту барышню отпустили. Естественно, если дойдёт до допроса Энни Кэнгом под сывороткой правды, этому способу подвергнутся все свидетели по делу. Плохо, что просто так этой хернёй не воспользоваться! Давно говорил о том, чтобы дали разрешение на использование этой инъекции при допросах. Тогда не пришлось бы выворачивать людям пальцы и пускать кровь.
Мы изъяли все компьютеры Мэттьюс-младшей. Но всё было уже стёрто подчистую. Все доказательства исчезли, так же, как и все файлы и записи с личной консоли Энн. Её почистили основательно. Причём как и саму Энни. Она всё забыла. Даже меня…
Как же я кусал себе локти, сука, из-за своей тупости!
Потом, когда я снова пришел к ней, оказалось, что там уже торчит её грёбаный Донаван. А Алан запретил давить на Энн последними воспоминаниями, понимая, что именно они вызвали необратимый эффект. Что её сознание нестабильно, и лишний стресс и негативные эмоции могут сказаться очень плачевно на её восстановлении. Что она вскоре должна сама всё вспомнить. И слава Богу, хочу сказать. Я не хотел, чтобы она снова меня возненавидела. Я видел, что в тот момент её доверие ко мне подорвалось, она считала, что всё, что было между нами, было лишь моё задание. Что я ничего к ней не чувствовал. А я чувствовал. И сейчас, чтобы это ни было, это чувство усилилось во сто крат.
Так всё сложно, бляха-муха!
Не знаю, что мне делать и как поступить!
Знаю только, что не могу без неё! Она мой наркотик! Я привык, пристрастился к ней настолько, что рвёт крышу без неё! Она нужна мне! Необходима, как воздух!
Пусть у неё будут новые воспоминания обо мне. Хоть что-то хорошее, пока она не вспомнит то, что было.
И тут у меня появляется идиотский план! Но другого нет и навряд ли будет, поэтому довольствуюсь тем, что есть. Нужно всего лишь влюбить её в себя. Тогда, вспомнив всё, она, возможно, и простит меня. А я простил бы? Смог бы простить предательство любимого? Возможно. Не знаю. Не могу себе врать. Но Энн — это ж не я! Она добрая, нежная, ласковая и все понимающая. Нужно действовать, и срочно. А то времени мало осталось, память её потихоньку возвращается. Когда утром она спросила про нас, я аж дар речи потерял! Думал, всё, пиздец! Успею ли подстелить соломку, чтобы падать было не так больно? Навряд ли.