Резко открываю глаза от страха, что она ушла. Будь я сейчас неофитом и если бы проходил комнату страха — этот страх был бы главным, и я бы его хер прошёл. Хлопаю глазами, Энн и правда нет рядом. Сука! Готов кричать в голос от злости и негодования. Непонятная паника накрывает меня, и я подрываюсь с кровати. Смотрю на свой коммуникатор, всего-то шесть утра. Куда она могла подеваться? Неужели всё вспомнила и сбежала от меня? От шума в ушах не слышу ничего вокруг. Пытаюсь унять бешено бьющееся сердце, которое сейчас выпрыгнет наружу. Вспоминаю ёбаную медитацию и делаю несколько глубоких вдохов и выдохов. Голова начинает немного проясняться. Все-таки эта хуета работает. Слышу шум воды в душевой. Облегченно выдыхаю и иду прямой наводкой туда. Открываю дверь ванной комнаты и вижу Энн, смывающую воздушную пену с тела и волос. Стоит ко мне спиной и не слышит, как я вошёл.
— Попалась?! — ору я как ненормальный, хватая её за талию, и лезу к ней под тёплые струйки воды.
— Совсем дебил, что ли? — охает она и хватается за грудь, чуть выпучив свои глаза от неожиданности и страха, который пробежал где-то в глубине её радужки. А я улыбаюсь во весь рот, не в силах контролировать своё поведение. И правда, дебил.
— Не бойся, я рядом, принцесса, — говорю я, целуя её в губы. Она такая сладкая и горячая, что невозможно оторваться. В голове быстро прикинул, что у нас в запасе ещё минут пять-семь, пока не закончится вода. Мало. Вырубаю горячий поток, хлопнув ладонью по сенсорной панели. Вижу, как её уста расплываются в хищной ухмылке. Что-то задумала! Она становится на мысочки и целует меня в губы, чуть коснувшись их, так невесомо, будто уйдёт сейчас, потом спускается немного ниже, и тёплый язык касается моего подбородка. А там небольшая колючая щетина. Энни хмыкает, но свой язычок не прячет, проведя им по моей шее. Тёплые нежные губы касаются моего кадыка, и я громко сглатываю слюну. Миллиарды приятных мурашек покрывают моё тело.
— Только не двигайся, — шепчет она и целует мою грудь, руками спустившись к моему животу и царапнув кожу на нём своими ноготками. Присела на колени и обхватила мой член руками, направляя его себе в рот. Бог ты мой, куда уж там! Я вообще не в силах был пошевелиться. Такое она делала только однажды, в тот день перед самым нашим разрывом и её похищением. И тогда я чуть кони не двинул, как же приятно было ощущать её губы и ловкий, юркий язычок на своём стволе. Клянусь, я тогда думал, что помер и попал в рай. Такие неимоверные ощущения она мне дарила. Знаю, что тогда она делала это впервые, ещё совсем неуверенно держала, крутила и лизала моё добро. Но всё равно эти неопытные движения казались наилучшими и наипрекраснейшими. Не хотелось даже вспоминать, как мне делала минет Сара, Кристина или любая другая проблядь. Те хватали мой ствол и дергали, как садовый шланг, жестоко и ритмично, чуть облизывая снаружи. Сука! Не особо любил подобное. Знаю, что мой размер немного пугал баб, которые боялись задохнуться, если я окажусь у них во рту полностью. Ну, или просто боялись ходить с разорванной пастью, как Джокер из старого фильма о супергероях. Но я ж не изверг какой-то, редко позволял себе подобное, трахая их поганые рты. По мне же лучшее: либо только оральный секс, либо секс в другие две дырки, что между ног у прекрасной половины человечества. Но без рук и дополнительного дрочилова! А Энн трогает его так бережно и нежно, будто боится уронить. Для неё мой член — хрустальный сосуд, а мои бубенцы — ёбаные яйца Фаберже.
Она чуть повела вниз рукой, немного освобождая головку, и облизала её. Твою же ж мать! Я издал хриплый стон и прижался спиной к стене душевой кабины, боясь пиздануться на пол оттого, что ноги перестанут держать меня в любой момент. Энн основательно принялась за дело, доводя меня до умопомрачения. Это было слишком для меня, до сих пор не привык к таким нежностям. Хочу быть в ней! Хватаю свою Мэттьюс под попку и прижимаю к стене душевой, немного расставив ноги, удерживая вес нас двоих. Я вхожу в неё сразу же по самое основание. А она уже готова для меня и громко издает протяжный стон мне в губы. Уста её приоткрыты, и глаза немного темнее обычных, что означает, что она возбуждена до предела. Как же мне хорошо с ней. И в ней. Моя! Только моя…