- Меняю письмо на дозу. А если не дашь, пойду к Тохе. Мне терять нечего, все равно сдохну без дозы, а бабла у меня нет, ты знаешь.
- Даже не пытайся меня запугать, ничтожество. В гробу я твое письмо видала. Убирайся из моей комнаты!
Доз просто злилась, от предчувствия неприятностей все внутри похолодело. Парень, словно не слыша, сидел перед ней на полу и смотрел ей в глаза. В одной руке он все также держал белый конверт, другая рука, дрожащая, требовательно тянулась к ней. Этот нахал еще пытается ее шантажировать. Доз не сводя с него глаз, продолжала удерживать пистолет напротив его лица.
Внезапно он резко поднялся на ноги. Девушка зажмурилась. Гром выстрела сменился гробовой тишиной. Через некоторое время Доз осмелилась открыть глаза. С такого расстояния невозможно промахнуться – парень был мертв. Пуля прошла через голову и, вылетев из затылка, явила миру скудное содержание его черепа.
Девушка перевела взгляд на письмо.
На испачканном конверте была надпись - ее имя: Марелиане Полесной («Доз»). Приклеившееся к ней несколько лет назад прозвище автор заключил в кавычки.
Несколько секунд девушка ошарашено глядела на конверт. Уже шесть лет прошло с того дня, когда ее так называли. Так звала ее бабушка. Других родственников она не знала (и были ли они…) Девушка вопросительно взглянула на убитого посыльного. Хотелось узнать, от кого письмо, но вместо вопроса с губ сорвалось единственное «Черт!», обращенное скорее к себе, чем к убитому.
Доз потянулась за ножиком, намериваясь вскрыть конверт, но письмо оказалось незапечатанным. Она вынула из конверта белый лист бумаги. Кто бы ни был автор письма, с почерком у него были свои проблемы. Никогда еще Доз не видела такого разнообразия написания букв. Кроме того, что не соблюдалось никакой ориентации букв, они были разными по форме, стилю написания, некоторые слова были окружены ореолом из замысловатых закорючек, другие, наоборот, были написаны едва ли не печатными буквами.
Девушка, в недоумении пожав плечами, попыталась вникнуть в содержание письма.
« Марелиана Полесная! Я - ваш дальний родственник по материнской линии. Пути Братьев и Сестер разошлись много лет назад, но, несмотря ни на что, Цели остались прежними».
- Хорошенькое начало, - усмехнулась Доз, - так и обкурившись не вывернешь.
Доз продолжила вчитываться в каракули:
« Много лет прошло с тех пор, когда Сестры покинули отчий Дом, не желая смириться с волей Отца. Они не ведали того, что Отец испытывал их силу и верность, и восприняли его волю как оскорбление. Но прежде чем они покинули Дом, Отец повелел Сестрам и Братьям, оставшимся в семье, дать клятву взаимопомощи. Семья поклялась передавать знания и традиции Дома своим потомкам.
Семья узнала, что последняя дочь наших сестер не смогла стать одной из нас и вот уже несколько лет живет среди людей.
Но теперь ты, Марелиана, найдена, и наш Дом ждет тебя. Нам известно, что с тобой произошло. Мы принимаем тебя, но ты должна оставить свою прежнюю жизнь и вернуться в Дом своих предков. Приходи к Павшим воротам сегодня вечером. Доверься себе, и твоя кровь выведет тебя. Не теряй ни минуты. Твой дядя и его Семья».
Письмо заканчивалась круглой печатью с изображением то ли треугольника, то ли скалы и нескольких змеевидных линий, выходящих из центра треугольника. Внизу печати были символы. Девушка содрогнулась: она знала эти символы, но не помнила их значение… когда-то она училась их читать, но память будто заблокировала эти знания.
- Глупая шутка, - произнесла она, все еще не отрывая глаз от письма.
Несмотря на весь скептицизм, каким она наделила свой голос, Доз не решилась выбросить письмо – она сложила его обратно в конверт. На мгновение в ее глазах промелькнула затаенная надежда.
В это время на улице зашуршали шины автомобилей, тихие, крадущиеся шаги мимо заколоченного окошка подвала заставили ее насторожиться.
Сверху послышался топот множества ног, смешавшийся с криками, звуками выстрелов, падающей мебелью. Старые доски скрипели над ее головой. Доз сидела, затаив дыхание, со страхом осознавая случившееся. Мирок Тохи Назарова рушился.
«Нас кто-то сдал...» - промелькнула в голове паническая мысль.
Снаружи взвыли сирены милицейских машин, слышались крики, в основном нецензурные высказывания. Среди прочих она ясно различала отчаянные проклятия самого Тохи, внезапно прерванные выстрелом. Двухэтажный домик, стоявший на окраине города, скрипел и, казалось, стонал вместе со своими жильцами и постояльцами.
Доз огляделась – под потолком находилось небольшое окошечко, заколоченное хлипкой доской - это было сделано руками прежних владельцев. Но оно было настолько маленьким, что пролезть через него мог только котенок. Путей отступления на данный момент у нее не было.
Послышались спускающие шаги, кто-то остановился за дверью. Оцепенение отпустило, страх требовал действий. Девушка бесшумно слезла с табурета, и, обойдя труп (о котором совсем забыла за время чтения письма и последующих событий), подошла к двери. Спрятав конверт за пазуху, она замерла, направив пистолет на дверь и стала ждать. Через секунду дверь резко распахнулась. Мелькнула знакомая униформа, девушка, защищаясь, спустила курок. В следующее мгновение кто-то заломил ее руку за спину, перед глазами возник огромный кулак, облаченный в черную перчатку.
Безвольное тело юной девушки вынесли под руки из подвала.
Ее руки завели за спину, надели наручники, и, не церемонясь, швырнули девушку на заднее сидение машины. Голова гудела от удара. Доз из последних сил пыталась оценить произошедшее: в двух милицейских машинах виднелись до боли знакомые помятые лица.
- Будешь рыпаться – поедешь с ними, - прорычал в ухо шкафообразный мент, что прижимал ее к сидению с правой стороны.
- А за что мне такая честь ехать с вами?
- Сопли подотри, - рыкнул кто-то слева, но голова гудела так сильно, что девушка не рискнула повернуться.
Она закрыла глаза в безуспешной попытке избавиться от боли, грань между сном и бодрствованием захватила ее сознание…
Мысли девушки, понесли ее по волнам снов воспоминаний, уводя в далекие леса… Как будто издалека послышался родной старческий голос: "Марелиана, деточка, помоги мне сплести уводящую нить". Девочка в простеньком домотканом платьице подбежала к старухе и, поцеловав в сморщенную щеку, приложила испачканную ладошку к большой влажной ладони. Ее пальцы ловко повторяли движения крючковатых пальцев старухи. Она с радостью следила за тем как пар, поднимающийся из старого котла, сплетался в тонкие нити, постепенно утолщающиеся и обвивающиеся вокруг маленьких детских и узловатых старческих пальцев. Теплый пар, терпкий аромат кружили голову, а старуха тихонько посмеивалась над ней:
«Скоро привыкнешь, внученька. Скоро привыкнешь, Марелиана» ...
Марелианой ее назвала бабушка; мать девочки умерла во время родов, не успев дать ей имя.
«Бабушка...» Марелиана восстановила в памяти бабушкино лицо, каждую ее морщинку. Бабушка... Женщина леса, умеющая слушать и слышать лес, видящая его душу... Она была из рода Полесных - Марелиана Полесная. Память Марелианы хранила имена двенадцати женщин, включая и имя той, что воспитывала ее. Все они жили в этом лесу, в небольшом домике, одна сменяла другую, передавая знания и мудрость предшественниц. Бабушка рассказывала, что мама Марелианы, как и некоторые из ее прапрабабушек, не смогла пережить рождение ребенка. Но, умирая, мать отдала всю свою силу дочери, наделив ее особым даром, превосходящим силу той, что ее воспитала.
Но времена изменились. Лес, который многие века оставался их надежным домом, все чаще шептал об опасности. Маленькая Марелиана слышала его тревогу и плач. С каждым днем бабушка все больше беспокоилась, порой она становилась мрачной, как грозовая туча. Не раз девочка видела, как бабушка посылает проклятия туда, куда вела единственная тропа. Как-то старуха поведала ей, что эта тропа ведет к людям. Но по ней можно пройти только дважды – один раз туда, и второй – обратно. Женщины покидали лесные чащобы лишь раз в жизни, чтобы, возвратившись назад, продолжить свой род. Подчиняясь велению звезд и шепоту земли, они уходили к людям. Каждая из них искала своего единственного мужчину, которому было суждено зачать женщину-мага.