Из будки возле ворот выскочил испуганный солдат и побежал в сторону.
— Стреляйте! — теперь уже разгневанно крикнул Евграфов в сторону спецназовцев и первым открыл огонь из пистолета по автомобилю.
Следом прозвучали автоматные очереди, гулким грохотом пугая устоявшуюся тишину в прилегающем к Дому Отдыха лесу. До Петра долетел кислый запах сгоревшего пороха, под ноги упало несколько автоматных гильз. Он почувствовал, как от волнения вспотели его ладони и торопливо сунул руки в карманы, на ощупь отыскивая платки. Но платок оказался только в одном и он отругал себя, что поторопился убрать второй — надо было иметь хотя бы важные салфетки для таких вот непредвиденных случаев.
Послышался треск разбитого стекла. «БМВ» неуверенно вильнул, отклонился от створа ворот, с грохотом ударился в столб и замер. Вокруг и над машиной медленно поднималось облако черного дыма.
Все побежали к воротам.
Курасов, успевший вытереть ладони, имевший фору по отношению к вооруженным спецназовцам в бронежилетах касках и возрастным следователям СК, поспел первым. Подбежав, он увидел в салоне человека в черном костюме, навалившегося грудью на руль. Человек это не двигался, а на его спине были видны следы от пуль. Всё это в одно мгновение запечатлелось в голове молодого человека, но он не знал, что делать дальше — опыта в таких делах у него не было.
Следом, учащенно дыша, его нагнал подполковник. Через открытое окно Евграфов просунул руку и пощупал пульс на шее водителя.
— Готов! — крикнул он возбужденно следователю СК, всё еще испытывая волнение от стрельбы и бега к машине.
— Надо вызвать скорую, — предложил следователь, — пусть заберут труп! — Он пошарил в карманах пиджака убитого пассажира, извлек краснокожее удостоверение и прочитал: — Симаков Игорь Евгеньевич. Сотрудник детективного агентства «Улисс».
— «Улисс»? — переспросил Евграфов, — не слышал о таком. А вы?
— Что-то краем уха. — ответил следователь, — об «Улиссе» говорил один из заместителей Председателя, но не помню в каком контексте.
— Улисс — это Одиссей по-английски, — прокомментировал начитанный Петр. — Еще есть такой роман Джеймса Джойса.
Евграфов покосился на него с недовольством. Таких умников он не любил. Лишняя информация не всегда бывает полезной, иногда она уводит в сторону от истины, затемняет ход расследования.
В это время Петр, посмотревший под ноги мертвому водителю, заметил желтевший пакет на полу машины. Он наклонился, поднял его.
— Дай сюда! — властно потребовал Евграфов.
Заглянув внутрь пакета, подполковник сразу определил, что это те самые бумаги, за которыми они гонялись. Евграфов вытянул несколько листков и передал следователю как бы в подтверждение, что сегодняшняя операция увенчалась успехом, и они нашли искомое. Лицо его приняло довольное выражение.
— Теперь нам твоя коллега не нужна, — сказал он Петру, — у нас есть все, что нужно.
— Станислав Игоревич, вдруг ей нужна помощь?
— Вот и займись этим. Только сам. Мне будет некогда.
Услышав слова куратора, молодой человек равнодушно подумал о том, что Ирина ему, на самом деле, нужна не больше, чем подполковнику. Она девушка Алексея, вот пусть тот и ищет! А он не будет тратить на это своё время.
Глава 24
Пробиравшаяся по лесу Ира, услышала глухие бухающие звуки, похожие на выстрелы и остановились.
Лес, по которому она шли, оказался густым, заросшим, без тропинок и дорожек. Глухая чащоба напоминала картину Васнецова, и иногда казалось, что пробившись сквозь непролазные кусты, она вдруг выйдет к деревьям, где играется бурая медведица со своими медвежатами.
В детстве Ирина боялась леса. Ей казалось, что здесь мрачно, темно, страшно. Бродили неведомые зверюшки, ползали змеи. Когда она ходила с мамой за грибами, то всегда шла рядом с ней, далеко не отходила, потому что та в шутку пугала её лешим и кикиморами. Но Ирине казалось, что не в шутку…
Она прислушалась. Больше никто не стрелял. Лес шумел своими таинственными шумами: скрипели раскачиваемые ветром деревья, высокая трава с шелестом клонилась к земле, неподалеку каркали вороны.
Ире показалась, что справа доносится отдаленный шум проезжающих машин, и она пошла сквозь кустарник, отталкивая голыми руками колючие ветки.
Евграфов и Петр не сразу покинули территорию Дома отдыха. Какое-то время они стояли возле разбитой машины со следователем Следственного комитета, обсуждали дальнейшие действия.
Три девушки, сидящие ранее в шезлонгах, уже ушли, а на месте одной из них пристроился молодой военный, развлекавший девиц в последний час. Он блаженно лежал, откинувшись на спину и подставив лицо ласковым лучам солнца. Бойцы спецназа в бронежилетах и с автоматами его не волновали.
У ног он поставил магнитолу и нашел радиостанцию, проигрывающую классическую музыку. Звучала композиция Эрнесто Кортазара «Молчание Бетховена». Она обволакивала магическими звуками корпуса дома отдыха, окружающий лес, офицеров спецслужб и чистое сияющее голубизной небо над ними. Хрустальная хрупкость звуков едва касалась увядающих листьев и игл на деревьях, но заставляла их трепетать, вибрировать, отрываться, исполняя один-единственный неповторимый танец полета к земле. Листья сыпались на спецназовцев, застревая в касках и бронежилетах.
Картина была неожиданной и удивительной. Курасов в этот миг отвлекся от общего разговора и посмотрел в ту сторону, откуда доносилась музыка. Это был сюрреализм Дали в чистом виде. «Сон, навеянный полетом пчелы вокруг граната, за миг до пробуждения».
А подполковник со смехом рассказывал следователю, как брали Главного — следователь был другой, не тот который производил обыск, и ему было интересно.
Петр слушал куратора вполуха, детали обыска и ареста его не занимали, но теперь под впечатлением сюрреалистического пейзажа, так неожиданно открывшегося ему, он по-другому оценил этот рассказ. Он даже на миг представил генерального директора в дорогом офисном костюме с отливом, в галстуке с бриллиантовыми запонками и зажимом, белоснежной рубашке. И параша в углу камеры. Опять сюрреализм Дали!
Курасов не заметил, как к ним приблизилась девушка с веселым выражением лица. Она была в медицинском халате, и Петр ненароком подумал, что это медсестра из кареты скорой помощи. Но девушка, забавно гримасничая, спросила:
— Мальчики, скучаете? — из-под полы её халата выглянула красивая нога с чулком на резинке. — Развлечемся?
Евграфов досадливо нахмурился.
— Петр, разберись! — приказал он и раздраженно заметил следователю: — Развели тут секс-больницу! А с виду и не подумаешь, что публичный дом. Узнать бы кто хозяин этого «райского уголка»!
Еще только въехав на территорию Дома Отдыха, и посмотрев на ярко накрашенных молодых девиц, беспечно гуляющих по дорожкам вокруг корпусов, на озабочено-похотливые физиономии мужчин в спортивной одежде, Петр подумал, что здесь что-то не так. Не походил этот Дом Отдыха на обычное лечебно-оздоровительное заведение, о каком у него сложилось представление, по словам Татьяны. Никак не походил.
Неужели их Главный приезжал сюда на выходные? Впрочем, почему нет? Бульдог был любитель женского пола, сам приезжал, привозил свой гарем. Они оттягивались здесь, среди леса, без привычной корпоративной осторожности и ограничений. Гуляли на полную катушку! Гендиректор мог сюда приезжать и один — девиц хватало на любой вкус.
Во время обыска в корпусах, Курасов несколько раз ловил на себе взгляды этих девушек, но взгляды не были любопытными, какими обычно смотрят на незнакомого человека, взгляды были намекающими на доступность. Они словно говорили, подойди, и нет ничего невозможного! Девушки, и Петр это понимал, обсуждали его между собой, кокетливо смеялись, чтобы привлечь внимание.
Курасов невольно связывал это с тем положением, в котором оказался — он был вместе с силовиками, и как бы принадлежал к элите, к людям, имеющим право вторгаться на военные объекты. Это не скучная офисная работа, на которой можно закиснуть, ежедневно глядя на экран с финансовыми документами. Это была совершенно другая, непридуманная жизнь, дающая огромные возможности и перспективы.