Реджина немного отклонилась и подставила лицо солнышку, — за что ты здесь? Ну явно не за убийство, хотя если только не превышение обороны перед мужем извергом.
— Я здесь по ошибке, — ответила, как и Шарлоте, Эмма. Она немного выдохнула, когда Миллс села ровно, не близко к ней.
— О! Ну тогда понятно. Такая киса, да ещё и за дело на зоне, — из Миллс рекой тёк сарказм, — наверное, уже завтра адвокаты налетят, освобождать будут?!
— Не будут, — коротко ответила Эмма и села на лавочке так, чтобы быть повёрнутой к Миллс спиной. Она не собиралась ей раскрывать свою душу и своё дело.
Реджина незаметно для Свон придвинулась и глубоко втянула её запах, — как я люблю это, ты не пахнешь тюрьмой.
— Что ты делаешь? — возмутилась Свон и вскочила с лавочки.
Миллс расхохоталась, — я чувствую запах свободы. А ты пока ей пахнешь, так что доставь мне удовольствие, раздвинь ноги до того, как начнёт пахнуть дерьмом.
— Я не собираюсь раздвигать перед тобой ноги! — Эмма сделала шаг назад.
— Наивная, — Миллс спокойно смотрела на блондинку, — так как тебя зовут, киса?
— Эмма, — ответила блондинка, — Эмма Свон. И, пожалуйста, не называй меня кисой. Это противно.
— Когда трахнемся, тогда не буду. Ты же понимаешь, что я всё равно получу тебя, а как это будет, будет зависеть только от тебя.
— Не получишь. Я не такая, — Свон скрестила руки на груди, — мне всё равно, что ты авторитет здесь. Я сама по себе, и не собираюсь вступать ни в какие группировки.
— Слушай, не будь дурой, — Реджина почему-то была спокойна, хотя до этого в таких обстоятельствах она просто давила и унижала, — пока что ты можешь просто раздвинуть ножки, я сделаю нам обеим приятное и всё, гуляй. А если нет, тогда я буду действовать, как действую всегда, но об этом тебе лучше не знать.
— Я не раздвину перед тобой ножки! — Эмма уже от этой противной безысходности хотела кричать, — и ты не смей меня трогать. А иначе… — начала Свон, но запнулась. Она хотела уйти отсюда, забиться в какую-нибудь норку. Чтобы никто её не трогал, чтобы никто вообще о ней не знал. Свон хотелось проснуться, и чтобы всё это было кошмарным сном.
— Хорошо, но тогда тебя тронет она, — Миллс показала пальцем на Фрайс, — и тогда тебя просто разорвут.
— Я и ей то же самое скажу! — Свон из последних сил сдерживалась. Она не хотела казаться слабой и поэтому говорила достаточно громко, — не смейте никто меня трогать, а иначе я всё скажу начальнику тюрьмы. Я не буду молчать!
— Ша! — Миллс ударила рукой по скамейке, — заглохни, идиотка. Ты можешь прямо сейчас пойти и сказать всё начальнику тюрьмы, а он спросит у Перри, которая по полочкам разложит, что ты поднимаешь бунт, и тебя засунут в карцер, перед этим хорошо отделав дубинками. А потом, когда тебя вернут к нам, тебя поимеют все, кому будет не противно. Хочешь, валяй!
— Ты специально меня запугиваешь! — шикнула Свон, — я не лягу ни под тебя, ни под эту Рей с психическими глазами, ни под кого бы то ни было! Я не шалава. Ясно?! — высказалась Эмма и, развернувшись, хотела пойти прямо, как наткнулась на воздушный поцелуй от Фрайс. Свон дёрнулась и остановилась. Но быстро отошла и направилась в совсем другую сторону.
— Дурёха! — Реджина проводила Эмму взглядом, а потом посмотрела на Рей, — она моя, — одними губами прошептала Реджина и пошла к Триш.
Фрайс прочла по губам Миллс, но и сама в голове дала ей ответ на эту фразу.
Время прогулки подходило к концу, и заключённых повели по камерам. Эмме Свон повезло, до камеры она добралась без приключений прогулки. Она быстро забралась на свою койку и уткнулась лицом в подушку. Она полностью была разбита и унижена. Одни только слова и угрозы, без действий, выбили её из колеи. Всего первый день в тюрьме, а уже столько проблем. Эмма не знала, как выжить здесь и как бороться. Но она абсолютно точно была уверена в одном — она не сломается. Она не даст себя кому-то в руки.
Первая ночь в тюрьме оказалась каторгой. Эмма не смогла сомкнуть глаз. Она не могла не думать. Не вспоминать о прошлом, не анализировать недавние месяцы. Её арест, обвинение, непонимание происходящего, затем суд и вот она здесь. В тюрьме со своими законами и правилами, которых никто не имеет право нарушать. А если уж нарушил, то ты здесь просто не выживешь. Легче повеситься, чем продолжать биться головой о стену.