Так ситуация выглядела почти двадцать лет, но сейчас их связывали более тесные отношения. Каким-то образом это еще не укладывалось в голове. Словно не касалось его. Как будто в нем уживались два человека. Он быстро заставил себя вернуться к реальности, к вопросу Карин. Не то сейчас время, чтобы философствовать о превратностях судьбы.
– Давайте на время остановимся на предположении о заранее спланированном убийстве, – продолжил Кнутас. – Что говорит в пользу данной версии?
Задав вопрос, он обвел взглядом коллег, своих ближайших помощников, с которыми работал рука об руку. Взглянул на каждого из них. На эксперта Эрика Сольмана с огненно-рыжими волосами и кипучим темпераментом. Представительного пресс-атташе Ларса Норрбю, всегда корректного и чуточку угрюмого, которому Кнутас верил как самому себе. Прокурора Биргера Смиттенберга, продолжавшего трудиться, пусть и не на неполную ставку, хотя его возраст приближался к семидесяти. Более дотошного и преданного своему делу человека едва ли можно было представить. И наконец, инспектора Томаса Виттберга, их собственного полицейского ловеласа и сердцееда, в прошлом убежденного холостяка, какое-то время назад наконец расписавшегося с юной делекарлийкой, которая проводила отпуск на Готланде и была в два раза моложе его. Встретившись с ней, он налег на занятия спортом, отрастил бороду и стал носить еще более тесные, чем раньше, футболки, чтобы выставить напоказ свое хорошо тренированное тело. Словно хотел компенсировать возраст мышцами, отвлечь внимание от седых волос и очков для чтения кубиками на животе и огромными бицепсами.
«Это выглядело не лучшим образом», – подумал Кнутас, но он сам тоже ощущал разницу в возрасте между собой и Карин. Она была на двенадцать лет моложе, и сегодня его более чем ранее раздражал каждый новый седой волос, каждая морщина и все другие внешние признаки старения. Особенно его задевала отличная физическая форма Карин. Когда он жил со своей ровесницей Лине, его никогда не мучили подобные мысли. В следующую секунду он проклял сам себя. Что, черт возьми, с ним происходит? Он в разгар первого совещания, касавшегося нового расследования убийства, которое сам вдобавок вел, думал неизвестно о чем. Надо взять себя в руки. Он остановил взгляд на Виттберге, как раз начавшем отвечать на заданный им вопрос. Мог видеть, как двигались губы коллеги.
– Место встречи, без сомнения, удачно выбрано для намерения лишить кого-то жизни, – сказал Виттберг. – Вдалеке от посторонних глаз, где мало постоянно живущих соседей. Из приезжающих на лето пока еще почти никто не появился. Никаких свидетелей. Если преступник имел автомобиль, он легко мог припарковаться немного в стороне, где никто не обратил бы на него внимания. Убийство произошло в доме у жертвы, и никого другого там не ждали. Убийца мог спокойно уничтожить все следы своего пребывания, не опасаясь, что ему помешают, а потом с легкостью незаметно исчезнуть. И если это женщина, способ действия выбран идеально. Обманом заставить мужчину поверить, что он получит вожделенный секс, зафиксировать его наручниками в кровати, так что он и не подозревал об опасности, а потом избавиться от улик, без необходимости куда-то тащить тяжелое тело. Тогда также понятно, почему нет никаких следов борьбы. Как он мог бы сопротивляться с руками, соединенными над головой, и связанными ногами?
– Точно, – согласилась Карин. – Что нам известно об этом Хенрике Дальмане? У него, пожалуй, хватало интрижек на стороне.
– Мы пока не смогли допросить его жену, она слишком шокирована, – сказал Кнутас. – Надеюсь, нам удастся встретиться с ней завтра.
– А сосед, нашедший его? Они же были большими друзьями? – поинтересовался Норрбю.
Кнутас достал бумагу из лежавшей перед ним на столе папки, опустил очки со лба на нос и быстро пробежал глазами протокол допроса.
– Ну, он не сказал ничего относительно побочных связей Хенрика Дальмана. Однако, зная что-то, вряд ли стал бы лгать на сей счет.
– У нас есть какие-то улики, свидетельствующие о том, что преступником могла быть женщина? – спросил прокурор Смиттенберг.
– Отпечатки обуви, найденные нами в саду, – вклинился в разговор Сольман. – Земля была сырой, но ночью обошлось без дождя, что облегчило нашу работу. Во-первых, мы нашли следы обуви самой жертвы, во-вторых, соседа. И кроме того, есть еще один отпечаток, судя по всему, женских туфель на высоком каблуке, сорок первого размера. С ним нам предстоит разбираться подробней, но, похоже, мы имеем дело с обувью с тонким каблуком, а такую вряд ли носят мужчины.
– Если он, конечно, не был переодет, возможно, трансвестит, – возразила Карин. – Длинные волосы, пожалуй, тоже могут указывать на это.