Это же моё « IndenFeldern, wo die Bö geheul…»! Точнее Бёрнс. Но его ещё нет. Не родился. Не важно.
ОНА! Она перевела! Даже лучше, чем я бы сам это сделал!
Снизу ещё приписка:
' Мой Петер:
Ich atme dich.
Meine lieber herz.
Ruf an mich.
Rufst, zu dir selbst[2]'.
И больше ничего. Только стихи.
Всё ясно. Чего я жду? Какого ещё знака или ответа?
Надо писать её. Сейчас.
Нет. Надо сначала к Матушке.
Стоп! Императрица уже читала это…
Или нет? Чего гадать!
Успокоится.
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
Надо подумать.
Для начала выпить чай.
Катя уже его сделала. Катя?
Я не знаю кто она. Я не обижу её. Но, женой моей она не будет. Значит нужно будет её из дома убирать. Не сейчас. Когда Лина приедет. Главное, что б тётка не устроила мне ярмарку невест. Но, Кате на ней всё равно ничего не светит. И всё сделаю что бы Лину отстоять. Господи! Она скоро приедет!
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ВАСИЛЬЕВСКИЙ ОСТРОВ. ЗДАНИЕ ДВЕНАДЦАТИ КОЛЛЕГИЙ. 2 сентября 1743 года.
В Петербург пришло Бабье лето. Потеплело. Распогодилось.
На душе у вице-канцлера тоже стало спокойней. Сумашедше лето снова сломало его планы. Не в первый раз. Но, всё-таки. В августе умер отец. Из-за бабье трёпа уехал в ссылку брат. Отцу было под восемьдесят. А с братом Алексей Петрович по весне чуть не разругался. Зачем было брать старую вдову в жены? Мог бы уже и дочь её взять. Не отказали бы. Послушай, старший брат совета. В опалу сейчас не попал. Хотя как знать как знать.
Сноха то их с братом не сдала. Даже на дыбе. Слышали и вице-канцлер разговоры эти, но значение не предавал. Точнее «не замечал». Так и выжил в прошлые царствования. И возвысился. И в новом тоже. Но тут Лестоку спасибо. Хоть теперь он и против Бестужевых играет. А пару лет назад выручил. Но у Ушакова могла же дура баба и оговорить. Но устояла. А дочка то её и без дыбы к Императрице побежала. Думала, что Наследник привязался к ней и вытянет. Он и вытянул. Но молодой Ягужинской отставку дал. Мог бы при желании и выговорить оставить при себе у Императрице. Но не стал. Нет Насте веры. Слаба девка.
Брат уезжал в имение довольный. Не так как после того, как топор мимо пронесло. Сказывал что понесла его Анна Гавриловна, а ведь в летах баба. Знающие люди шутят что на дыбе ты и сам родишь. Но. Дай им Бог здоровья. А опала? А что опала? Алексей Петрович смотрел на жизнь трезво. Царица его ценит. Он при власти. Ослаб немного, но своё отыграет. А там и брата через год-два в столицу вернёт. В коллегию, или куда посланником. Сейчас только больше спотыкаться не надо. И осторожнее быть с вчерашними друзьями и Наследником. Умен мальчишка. Далеко пойдет.
Второго дня Елисавет Петровна вызывала. Справлялась мнения о невестах для наследника. Марию Саксонскую и Польскую отмела. Католичка мол. Возражать не стал что она за корону русскую хоть в магометанство перейдёт. Не в том обида Государыни. Подставил их Ботта с этим заговором. Да ещё Лопухин с Антарктической экспедицией изволения прошлой Правительнице искать пытался. Чем разозлил Государыню и подставил Цесаревича. То-то его теперь женить торопятся. Что б наследник поскорее был. Законный. Царственный и по матери. Русские кандидатки не тянут до этого статуса.
Англичанок подходящих нет. Незамужние в летах Государыни. Посланник Корф Предложил Луизу Датскую. Она Вену и Лондон устраивает. Иоганна Корфа же Императрица уважает. Может и прислушается. Передал Ей вчера последние из Копенгагена реляции. Луиза немного старше Петра. Но это и хорошо — наследник ему нужен безотлагательно. Впрочем, Цесаревичу вроде постарше и нравятся. С то же Каролиной Гессен-Дармштадской у них частая переписка. В основном об опытах. Но отношения то можно прочитать и между строчек.
2
Мой Петер:
Я дышу тобой
Моё любимое сердечко,
Позови меня.
Позови меня к себе'.
В книге используются авторизованные переводы стихотворения ' O , wert thou in the cauld blast ' шотландского поэта Роберта Бёрнса на русский и немецкий выполненные Виталием Сергеевым.