Между тем из-за увеличения объема текущей работы в ноябре 1963 года из ведения председателя КГБ Владимира Семичастного будет изъято 2-е Главное управление (контрразведка) и передано сначала под наблюдение его 1-го заместителя Николая Захарова, а чуть позже (в мае 64-го) — заместителя председателя КГБ Сергея Банникова (он же в июне того же года стал еще и начальником 2-го Главка). То есть именно эти люди напрямую курировали надзор за творческой интеллигенцией, в том числе напрямую были причастны и к «делу Синявского и Даниэля», которое случилось в начале сентября 1965 года. Что за дело?
Андрей Синявский (бывший преподаватель Высоцкого в Школе-студии МХАТ) и Юлий Даниэль тайком переправляли на Запад свои литературные творения, которые выходили там под псевдонимами. Однако чекисты разоблачили контрабандистов от литературы и арестовали их. Во время обыска на квартире Синявского чекисты обнаружили магнитофонные записи песен героя нашего рассказа. Была там и песня «Личность в штатском» (так негласно называли кагэбэшников, которые сопровождали различные советские делегации в поездках за рубеж), в которой автор прямым текстом «крыл» чекистов: например, одного из них называл стервой. Но, как ни странно, у чекистов никаких особых претензий к автору этой песни не возникло. Судя по всему, не случайно. На Лубянке копили на Высоцкого материал, но не трогали, поскольку гораздо эффективнее было внедрять в его окружение стукачей и таким образом контролировать круг его общения, а также манипулировать им в нужном направлении.
Отметим, что за более чем двадцать лет с момента распада СССР какие только кагэбэшники не выступали в открытой российской печати, однако среди них практически не было представителей Аналитического отдела. Эти — как воды в рот набрали. А ведь они могли бы многое рассказать про то, как КГБ вовсе не «проспал» распад СССР, а очень даже внимательно следил за трансформацией социалистической системы в капиталистическую, активно в этом участвовал и в итоге выступил на стороне «кремлевских глобалистов», которые созрели для того, чтобы стать собственниками советского наследия и влиться в ряды глобалистов мирового масштаба ценой развала своей страны (и смены строя) и превращения ее правопреемницы в сырьевой придаток Запада. Короче, аналитики КГБ вовсе не спали, а очень даже активно работали, направляя движение как элитных, так и низовых групп в нужном определенным кругам (конвергентным) направлении. Поэтому и такая важная с идеологической точки зрения среда, как бардовская, значительное число участников которой представляли из себя внесистемную оппозицию, не могла остаться без их активного внимания. Другое дело, что охват был разным: сначала за бардами следили вполглаза, а затем все пристальнее. И Высоцкий, который со второй половины 60-х стал превращаться в одну из значимых фигур в этой среде, просто обязан был привлечь к себе внимание кагэбэшных аналитиков как активный манипулятор.
Свои главные баллы у либеральной интеллигенции Высоцкий поначалу зарабатывал на ниве бардовской песни. Но затем постепенно стал обращать на себя ее внимание и на театральной сцене. Тем более что «Таганка» все сильнее стала заявлять о себе как «еврейский» проект. Впервые это ярко было заявлено в спектакле «Павшие и живые», который стал поводом к большому скандалу. А произошло следующее.
Спектакль являл собой поэтическое представление на тему Великой Отечественной войны и состоял из стихов поэтов, которые либо сами воевали (М. Кульчицкий, Б. Слуцкий, Э. Казакевич, П. Коган, В. Багрицкий, Н. Майоров и др.), либо писали о войне в тылу (Б. Пастернак, О. Берггольц и др.). Подбор поэтов был составлен Юрием Любимовым таким образом, что это были сплошь неофициозные авторы — те, чья поэзия реже всего звучала в дни официальных торжеств (как говорили сами либералы: «не трескучая поэзия»). Однако неприятие высоких цензоров вызвало главным образом не это, а то, что большинство этих авторов были евреями: Слуцкий, Коган, Пастернак, Багрицкий, Казакевич (в их число по ошибке был зачислен и Кульчицкий). И в этом неприятии основным фактором выступал не антисемитизм кого-то из цензоров (хотя нельзя утверждать, что таковых среди них не было), сколько политическая составляющая: желание державников дать понять мировому сообществу (главным образом США и Израилю), какое место в СССР занимает еврейская элита — не главное.