Днем 4 июля Влади приходит в «Таганку», где проходит репетиция спектакля «Пугачев». Приходит не одна: ее приводит туда журналист газеты французских коммунистов «Юманите» Макс Леон. Человек весьма известный в среде советских либералов и, по слухам, имеющий тайные контакты с КГБ. Как пишет биограф Высоцкого В. Новиков: «Есть интересу парижанки к актерам Таганки». Однако не объясняет, что это за интерес. Вполне вероятно, этот интерес зижделся не только на слухах об этом театре, как форпосте либеральной фронды, но и на каком-то тайном сговоре тех теневых деятелей советско-французских отношений, который давно существовал в Кремле (еще с 20-х годов). Эмиссарами этих связей были люди вроде Макса Леона, бывшей возлюбленной поэта В. Маяковского Лили Брик (Каган), ее сестры-писательницы Эльзы Триоле, а также ее супруга, известного писателя и члена ЦК ФКП Луи Арагона. О Лиле Брик следует рассказать отдельно, поскольку ее участие в знакомстве Высоцкого с Влади имеет большое значение.
Как уже говорилось выше, Брик в 20-е годы была любовницей Маяковского, будучи при этом замужней дамой — ее супругом был Осип Брик. Вообще Маяковский при жизни был плотно опутан еврейскими связями: помимо супругов Бриков, с которыми он периодически жил под одной крышей (кроме этого у него была еще одна квартира, где он обитал в одиночестве), в его друзьях числились многие коллеги-евреи, а также сотрудники ГПУ еврейского происхождения, коих в этом ведомстве в 20—30-е годы было достаточно много (среди последних были: Яков Агранов, Моисей Горб, Лев Эльберт и др.). Отметим, что и супруги Брики также были связаны с ГПУ, начав сотрудничать с ним еще в начале 20-х (чекистское удостоверение Лиле вручил в 1921 году все тот же Яков Агранов).
Когда весной 30-го поэт внезапно покончил с собой, Брики, пользуясь своими связями в верхах (в том числе и в ГПУ-НКВД), стали главными претендентами на обладание авторскими правами на его поэтическое наследие. Таким образом, Лиля Брик, которая не являлась официальной женой Маяковского, получила ровно половину авторских прав, в то время как прямые родственники покойного (его мать и две сестры) оставшуюся половину должны были разделить между собой на три части. Чуть позже те же Брики пробили в верхах и создание музея поэта именно в том доме, где они проживали с Маяковским (в Гендриковом переулке). Все это было более чем странно, учитывая, что одной из невольных виновниц самоубийства поэта была именно Лиля Брик, которая буквально до последних дней манипулировала им, бесцеремонно вмешиваясь как в его творческую, так и личную жизнь.
Отметим, что когда в чистках конца 30-х один за другим стали погибать большинство коллег и друзей Бриков (в том числе и чекисты Агранов, Горб и др.), Брики сумели избежать ареста, поскольку были прикрыты с двух сторон: со стороны Маяковского (как официальные хранители памяти о нем), а также своих заграничных связей. В итоге оба умрут в своих постелях: Осип в середине 40-х, Лиля — в конце 70-х.
Между тем с конца 50-х, когда в советской элите крайне обострилось противостояние либералов и державников, на авансцену этой борьбы вышла и Лиля Брик (ее бывший муж Осип Брик к тому времени скончался, и его место занял режиссер-документалист Василий Катанян), которая являлась эмиссаршей западноевропейского еврейства в СССР, причем завязана была на Францию: ее близким другом и заступником выступал тот самый член ЦК ФКП и муж ее сестры Луи Арагон, за которым также тянулся длинный гэпэушный след.
Еще в 30-е годы он стал деятелем Коминтерна — организации, которая создавалась и контролировалась непосредственно ГПУ. Из-под пера Арагона даже появляется поэма об этом карающем органе, где он декламировал: «Воспеваю ГПУ, который возникнет во Франции, когда придет его время… Я прошу тебя, ГПУ, подготовить конец этого мира… Да здравствует ГПУ, истинный образ материалистического величия…» и т. д. За свою приверженность коммунистическим идеям Арагон в 1957 году был награжден Ленинской премией. Причем этой награды он был удостоен почти одновременно с другим французом — Эммануэлем д'Астье де ла Вижери, который хотя и не был коммунистом, но весьма активно им симпатизировал (одно время редактировал их газету «Либерасьон») и даже получил место депутата благодаря голосам коммунистов. Вместе с Арагоном он входил в Движение в защиту мира, которое являлось филиалом КГБ.
Через Лилю Брик КГБ имел выход на высшее руководство ФКП (на того же Луи Арагона, а также Жака Дюкло и других функционеров партии), за что, собственно, она и имела неограниченные привилегии в СССР. Что касается периодических нападок на нее со стороны представителей «русской партии», то они были частью той игры, которую вел все тот же КГБ: позволяя нападать на Брик, он создавал ей ореол гонимой, чтобы западная общественность не заподозрила ее в сотрудничестве с госбезопасностью. Отметим, что нападки эти были искренними, однако КГБ делал все от него зависящее, чтобы с головы Брик не упал ни один волос. Это была типичная оперативная «разводка», широко практикуемая всеми спецслужбами мира.