Кеунс встретил капитана гвардии как-то безразлично. Атон ехал по улочкам, между бревенчатых домиков, а вокруг ходили люди, занятые своими делами и почти не обращавшие внимания на заехавшего к ним незнакомца. Видимо, сказывалось то, что через их деревушку много кто проезжает, и обращать внимание на каждого всадника и повозку — значит потратить весь день впустую. Мимо шли девушки в длинных платьях, неся что-то в плетёных корзинах, мужики с какими-то тяжёлыми мешками, закинутыми на плечи, ну и, конечно, детишки, бегающие из одного дворика в другой и весело во что-то играющие. Подъехав к невысокому забору, за которым копошился худощавый мужичок, Атон спросил про ближайший трактир.
— Трактир, — мужчина указал рукой, измазанной в земле, вперёд. — Два дома проедешь, повернёшь направо, а там через три дома налево и будет тебе трактир.
После этого он вновь склонился к земле и продолжил что-то увлеченно не то искать, не то рыть. Проехав по указанному маршруту, Стрэйб действительно увидел продолговатое здание, похожее на вытянутый сарай, с бревенчатыми стенами и треугольной крышей, застеленной наполовину тёсом, наполовину соломой. Из крыши торчала закоптившаяся труба, извергающая в небо чёрный дым. Возле трактира, на тусклой вывеске которого был нарисован баран и написано “Бараний окорок”, на низенькой лавочке сидели два парня, немногим за двадцать, и курили трубки. Атон подъехал к углу здания и спешился, в то время как двое парней, поглядев на пришельца, нехотя встали и, вытряхнув из трубок остатки травы, засунули их за пояса и пошли навстречу.
— Доброго вечера, господин, — поздоровался парень с каштановыми волосами, сбитыми в сплошные колтуны. — Откуда будете?
— Из столицы, — ответил Стрэйб, оглядывая парней. — Моё имя Атон. Могу ли я остановиться здесь на ночлег?
— Из столицы, — протянул второй, с впалыми глазами и лицом, испещрённом угрями. — Что же вы, мил господин, забыли в такой глуши? В столице-то оно явно получше будет.
— Вы со всеми приезжими так разговариваете? — Атон, сузив глаза, смерил взглядом парней.
— Простите, если чем обидели, — невозмутимо пожал плечами первый. — Моё имя Аглай, это вот Нифон, мы конюхи местные. Просто уж редко к нам заезжают гости из столицы, хотелось узнать, как там да что.
— Столица процветает, — смирившись с местными нравами, поведал Стрэйб. — Войны пока не намечается, как и других интересных событий. Так что и рассказать особо нечего.
— Войны нам и не надо, — махнул рукой Нифон. — Не хочется мне мечом махать, — сказав это, он оценивающим взглядом оглядел Пепла. — Красивый конь, ухоженный.
— Надеюсь вы с ним будете обращаться не хуже, чем в столице? — гвардеец протянул поводья конюхам.
— В столице только и могут, что деньги считать, да на балы ходить, — Аглай взял поводья и, подойдя к Пеплу, нежно погладил его по гриве, на что конь радушно фыркнул. — Мы здесь животных любим, а такого красавца уж точно не обидим.
— Будем надеяться, — хмыкнул Атон. — Так что там с комнатами?
— Комнаты есть, — закивал Нифон. — Только вчера приехали какие-то торгаши с запада, немного шумные, но зато платят хорошо.
— Это ничего, — отвязав своё имущество от седла, Атон снял с пояса кошель и, вытащив оттуда два серебряка, протянул парням. — Смотрите, кормите его хорошо, да чесать не забывайте.
— Помилуйте, господин, — обиженно протянул Нифон. — Ваш конёк в надёжных и умелых руках.
Аглай взял монеты и вместе со своим другом повёл Пепла куда-то на задний двор, в то время как капитан гвардии направился к толстенной дубовой двери. Внутри царила шумная обстановка не самой лучшей корчмы, разбавленная домашним уютом. На стенах горели факелы, разнося по залу запах каких-то трав. Бревенчатый пол в некоторых местах устилали износившиеся паласы, через парочку окон с трудом можно было что-то разглядеть снаружи, а в потолке имелся не один десяток заплат. Из украшений были лишь чучельные головы животных: два оленя, кабан и грозный медведь, раскрывший пасть в свирепом рыке. К десятку больших и крепких столов в зале прилагались массивные лавки, напротив входа находилась небольшая стойка, за которой стоял со скучающим видом крепкий седовласый мужчина лет шестидесяти, с густой нечёсаной бородой и уставшими серыми глазами, зорко следящими за залом. За его спиной — полки, заставленные глиняными кружками вперемешку с бутылками всевозможной выпивки — по большей части дешёвой, но можно было заметить и пару-тройку бутылок с дорогими напитками.
Чуть правее стойки — дверь из светлого дерева, скорее всего из ясеня. Из неё с полным подносом дымящихся тарелок вышла девушка, около тридцати, с тугой косой соломенных волос, чуть не достающих до лопаток, и лицом простушки. Одета она была в длинное бежевое платье, почти до пола, с повязанным на поясе передником. Удерживая на одной руке массивный поднос, она подхватила со стойки три кружки, до краёв заполненные чем-то тёмно-жёлтым, и направилась к столику, за которым сидело трое мужчин, одетых в недешёвые стёганые дублеты и с лицами, которые бывают только у тех, кто уже порядком выпил, но мало закусил.
“А это, видимо, и есть те самые торговцы. Ну конечно, если столько пить, любой шуметь начнёт”.
Атон прошёл до стойки и, поставив на пол свои вещи, посмотрел на седовласого. Тот перевёл скучающий взгляд от него.
— Добрый вечер, — поздоровался Стрэйб.
— Добрый, — прокартавил мужчина. — Комнату аль просто поесть?
— Комнату, — кивнул капитан, — ну и поесть, конечно, а то от паштета уже воротит.
— Понимаю, — протянул хозяин и, запустив руки под стойку, положил на стол небольшую книжку, обтянутую кожей. — Звать-то как?
— Атон, — ответил гвардеец. — Атон Стрэйб.
— Меня звать Юст, — представился мужчина. — Комнату на одного?
— Да.
— Понятно, — кивнул хозяин, делая запись истрепавшимся пером. — Что кушать будете?
— Мяса бы, — чуть подумав, ответил Атон, — Гарнира к нему, хлеба, да выпить чего-нибудь, чтоб согреться.
— Мёду или самогону? — скучающим тоном уточнил Юст.
— Мёду, — от упоминания самогона Стрэйба передёрнуло.
— Сколько оставаться думаете?
— Давайте для начала три дня, — Атон снял с пояса кошель, — А там поглядим.
— Ваше право, — пожав плечами, хозяин повернул книжку к гостю и передал ему перо. — За три дня постоя три серебряных, да за еду с выпивкой ещё половину серебряка.
Выложив на стол нужную сумму, Стрэйб поднял вещи и последовал за хмурым Юстом в левую часть заведения. Хозяин пересек весь зал и зашёл в дверь, притулившуюся почти в углу. Пройдя по коридору, где было даже одному тесно, хозяин отпер дверь с криво нарисованной цифрой пять.
— Комнатка хорошая, — пройдя внутрь, Юст обвёл помещение руками. — Тёплая, если окно не открывать. По нужде ходить на задний двор, а если умыться захотите, то дальше по улице, через семь домов, речка будет. Холодная, но зато проснётесь быстро.
— Понятно, — сухо протянул Атон, оглядывая жилище. — Спасибо.
Когда хозяин ушёл, капитан гвардии вновь пробежался по комнате глазами. С правой стороны кровать, застеленная чистой постелью, рядом с ней небольшая тумбочка с покосившейся дверцей, с другой стороны сундук, на котором лежит замок и ключ. Напротив двери окно с грязными стёклами, а у левой стены столик, на котором стоят две свечи, перо и чернильница. Чуть левее него грубо сколоченный табурет. Возле двери по правую руку небольшой шкаф, сделанный из каких-то разноцветных досок, словно его сколачивали из того, что осталось.
Пройдя до кровати, Атон сел на неё и понял, что на земле было спать куда мягче, чем на этом ложе. Тяжело вздохнув, Стрэйб сложил свои вещи в сундук, запер его на ключ, а меч, арбалет и плащ убрал в шкаф, решив, что здесь ему оружие, скорее всего, не пригодиться. Не переодеваясь, Атон лишь снял чуть загрязнившуюся в дороге куртку, и бросил её на стол. Оставшись в серой рубахе, направился обратно в зал, чтобы утолить голод, мучивший с полудня.