Впоследствии мы еще вернемся к римскому завоеванию Галлии. Но в этой главе мы остановимся на уже сказанном, так как друидизм существовал уже до столкновения Рима и Галлии, и на данном этапе нам представляется неуместным усложнять и без того излишне обремененный подробностями обзор доисторической эпохи стран, в которых процветал друидизм.
Таким образом, в начале мы обратились к относительно статичному бронзовому веку, установив разделение Европы на несколько культурных провинций, и затем проследили образование на восточных границах Галлии западноевропейской цивилизации железного века, в которую из Центральной Европы влился новый элемент, представленный культурой полей погребальных урн и которая после галльштаттской фазы перешла в латенскую или кельтскую цивилизацию. Как мы видели, галльштаттская культура со временем распространилась по всем провинциям бронзового века, отчасти вследствие незначительных переселений народов, но главным образом в результате обычной торговли. Однако распространение латенской культуры шло гораздо более эффективно благодаря поразительной экспансии самих кельтоязычных племен. Мы полагаем, что друидизм зародился именно у тех кельтских народов, которые расселились в Галлии и Британии. Из других расовых групп мы упоминали лигуров и иберов, с которыми кельты столкнулись в Южной Галлии, а также германцев, которые оказывали непрестанное давление на кельтов с севера. И наконец, рассматривая более отдаленные пределы древнего мира, мы говорили о возможности влияния на кельтскую систему мышления в Галлии со стороны греков и этрусков.
Нам осталось сказать лишь несколько слов. Столь интенсивное обсуждение культурных изменений и передвижений народов может создать несколько искаженную картину, затемнив несомненную преемственность населения в доисторическую эпоху, а именно понятие преемственности играет важнейшую роль при рассмотрении столь сложного вопроса, как развитие религиозных представлений. Мы уже упоминали о благоприятных шансах для развития местных верований в Британии бронзового века, хотя и без полной уверенности, и нам хотелось бы привести один хороший пример многовековой сохранности местной традиции в отдельно взятой области, чтобы показать, что этот вопрос на самом деле достоин серьезного обсуждения.
С этой целью мы намеренно избрали область на северо-востоке Франции, поскольку она находится в той части Европы, где, как мы уже говорили, на протяжении двух тысячелетий, охваченных нашим обзором, имели место далеко идущие культурные сдвиги. Французский департамент Уаза, о котором пойдет речь, в неолитическую эпоху относился к провинции, занимавшей Северо-Восточную Францию, Бельгию и некоторые области Англии и получившей весьма удачное название «кремневой культуры». Бронзовый век в этой провинции стал прямым наследником и продолжением этой культуры, изменившей свой облик с появлением металлических орудий; а первым важным изменением стало проникновение галльштаттской культуры. За этим последовало нашествие кельтов и появление своеобразной местной кельтской культуры (марнской культуры), ход развития которой был прерван и видоизменен пришельцами-германцами. После этого наступила эпоха римского владычества.
В этой области не ожидалось бы найти свидетельства сохранения традиций, присущих кремневой культуре, однако нам кажется, что такие данные появятся. В развалинах небольшого галло-римского храма в Алаттском лесу близ Санлиса (Уаза)[85] было найдено двести или более приношений, включая некоторое число небольших, сделанных из мела голов, высота которых варьирует от 4 до 10 дюймов. Некоторые из них, как и многие другие приношения, были грубо вырезаны в подражание римскому стилю скульптуры, однако остальные выполнены вовсе не в римском стиле: лицо схематично представлено клинообразным носом, свисающим с изогнутой арки, выполненной горельефом, которая изображает линию бровей (рис. 13). Именно этот стиль, именно такая манера изображения лица в точности соответствует хорошо известным резным изображениям (рис. 14), найденным всего лишь в ста километрах у входа в доисторические погребальные пещеры в долине Пти-Морен; и хотя последние без сомнения датируются примерно 1500 г. до н. э., если не более отдаленной эпохой, а маленькие головки относятся к I–III вв. н. э., по нашему мнению, сходство стиля достаточно заметно, чтобы принять его за доказательство сохранения местной художественной традиции на всем протяжении этого времени[86].
85
Congr. Archéologique de France, LXXII (1905), Beauvais, p. 334. Иллюстрации находок см. Espérandieu, Recueil général des Bas-Reliefs de la Gaule Romaine, V, 3864–3889.
86
Большое впечатление производят также замечательные схождения во внешнем виде грубых сосудов из пещер и керамики, связанной с марнской культурой. Около двадцати горшков из пещер находятся в собрании де Бэ в Сен-Жермене, и наблюдатель наверно заметит, как поздняя подставка и острое плечо латенской эпохи предвосхищены в пещерной керамике; с другой стороны, интересно и то, как близко некоторые простейшие разновидности этих поздних горшков напоминают ранние пещерные образцы.