Но это совсем особенный ресторан. И не только потому, что еда готовится здесь по испытанным рецептам таких знатоков, как Елена Молоховец. Когда входишь сюда, кажется, что пришел в гости к милым, сердечным людям, они давно тебя ждут и очень рады твоему приходу. С приветливой улыбкой с тебя снимают пальто, провожают на место. Немного тесновато, но по-домашнему просто и уютно, сервировка стола образцовая, без «модерновых» увлечений. Отличное качество продуктов и обслуживание — заботливое, — чего не бывает уже почти нигде, все это говорит о высокой культуре заведения.
И не мудрено. Владелец этого ресторана месье Леон Доминик, или по-русски — Лев Адольфович, в свое время с блеском окончил Петербургский университет. По специальности журналист, талантливый театральный критик, он и сейчас не оставляет эту профессию. Волею судеб оказавшись за рубежом, он большую половину своей жизни живет в Париже. Трудновато ему уже справляться даже с таким идеально налаженным делом. Правда, в этом ему помогает сын, неукоснительно следуя советам отца, и все же совсем отстраниться Лев Адольфович не может.
Жена его Ольга, постоянная спутница жизни, как говорится, — женщина без возраста. Миниатюрная, изящная, элегантно и просто одетая, умудрилась сохранить совсем молодую стройность. Когда смотришь на ее профиль, и сейчас тонкий и точеный, думаешь, как же она была хороша в юности.
Но главное, что пленяет в этой очаровательной паре, — доброта, безграничное расположение к людям. Желание приветить, обласкать, порадовать. Всем театрам, приезжающим из Советского Союза, всем ансамблям и отдельным гастролерам устраивается радушный прием. «Не могу оставить ресторан — это способ общения с людьми, возможность встречаться со всеми гостями из России», — говорит Лев Адольфович. Добрые глаза его смотрят грустно. Неистребима тоска по родине.
Четырнадцать лет назад я выходила из этого здания на набережную Анатоля Франса, сойдя с загородного поезда. Тогда это еще был вокзал Д’Орсэ, правда, уже малооживленный, с редкими поездами из близлежащих окрестностей. Казалось даже, что не было регулярного расписания, будто поезда уходили, приходили сами по себе, когда им заблагорассудится. Конечно, на самом деле этого не могло быть, но чувствовалось, что старый вокзал постепенно отмирает, кончает свое существование.
С большим волнением четырнадцать лет спустя подхожу к тем же стенам на той же набережной. Старый вокзал превратился в новый театр — Театр Д’Орсэ. Руководит им Жан-Луи Барро. Сегодня идут «Крылья» — на днях вышедшая премьера, пьеса Артура Копи. В центральной роли гордость французского театра — Мадлен Рено.
Перед началом заглядываю в огромный театральный буфет-кафе, очевидно перестроенный из зала ожидания. Народу полно. Сохранилась еще вокзальная акустика, характерное гулкое гудение голосов заполняет слух.
Зрители собираются задолго до начала. Закусывают, беседуют, с любопытством разглядывают актеров. Буфет этот предназначен и для публики, и для исполнителей (конечно, пока они не загримированы), что делает его особенно привлекательным. А после спектакля общение обеих сторон становится еще оживленнее. Проголодавшиеся после работы артисты с удовольствием за ужином, приправленным стаканчиком вина, выслушивают мнения о своей игре, делятся впечатлениями, рассуждают и спорят об искусстве.
Приоткрыв дверь, за столиком, почти у самого входа, вижу рельефный профиль и серо-седые волосы месье Барро.
— Можно ли после спектакля навестить мадам Рено?
— Конечно, конечно, — приветливо говорит он.
Зрительный зал. Огромный полутемный ангар. Никаких украшений. Длинные ряды кресел с удобными сиденьями, обитыми искусственной кожей. От сцены по среднему проходу идет постепенно снижающийся настил.
Удивительно разнообразно убранство театральных помещений Парижа. Внешность каждого зала соответствует сущности своего театра. Например — торжественная антикварная пышность величественного Комеди Франсэз или несколько буржуазный шик и блеск изящного «Мишодьер». А «Буф дю Нор» просто ветхая развалюха, не очень опрятный сарай, который словно говорит: «Наплевать, как я выгляжу, посмотрите, что во мне играют!» И правда, спектакль там идет замечательный — «Совещание птиц», поставленный Питером Бруком!