Вторая гипотеза выводит "романтические ценности" из бессознательной идеализации предмета любви, которому приписываются желательные черты, независимо от того, каков он на самом деле. Например, Фрейд связывал напряженность любовных переживаний главным образом с "переоценкой" объекта влечения, обусловленной его недоступностью. Согласно теории идеализации, страстная любовь по самой сути своей противоположна рациональному, объективному видению. Недаром ее издревле называли слепой.
Мысль о несовместимости любви и знания высказывали многие философы и классики литературы, которых никто не обвинит в пошлости. "...Истинная любовь,- писал А. Франс,- не нуждается ни в симпатии, ни в уважении, ни в дружбе; она живет желанием и питается обманом. Истинно любят только то, чего не знают". "...Человек любит и уважает другого, покуда не может судить о нем, и любовная тоска - следствие недостаточного знания"зэ,вторит ему Т. Манн. Психологические исследования подтверждают, что влюбленные часто идеализируют друг друга, особенно в начале романа, причем женщины склонны к этому больше, чем мужчины.
Однако сводить романтическую любовь к идеализации также неверно. Если бы дело обстояло так и только так, любовь всегда и довольно быстро завершалась бы разочарованием, что не соответствует истине. Если любовь лишь временное ослепление, то самые сильные увлечения должны быть присущи неуравновешенным, невротическим натурам. В отдельных крайних случаях, вероятно, так оно и есть. Но не в массе. При сравнении личностных свойств группы молодых людей со степенью их влюбчивости, возрастным периодом появления первых влюбленностей и т. д. наименее благоприятные личностные показатели оказались у тех, кто имел наибольшее (свыше 12) число романов, и у тех, кто имел одновременно две любовные связи. Экстенсивность их любовной жизни, возможно, свидетельствует о неспособности к глубокой личной увлеченности. У "романтиков" же наблюдаются трудности иного свойства.
Кроме того, приписывание любимому человеку достоинств, которых у него не находят окружающие, не всегда ошибочно. Многие философы и поэты, говоря о "любовном ослеплении", в то же время считали любовь величайшим средством познания. Подобно тому как физическая слепота, лишая человека зрительных восприятии, обостряет другие органы чувств, любовь, притупляя рассудок, иногда наделяет любящего особым внутренним зрением, которое позволяет ему разглядеть скрытые, потенциальные качества любимого. Нельзя отрицать и преобразующую силу самой любви. Девушка, которая знает, что она любима, в самом деле расцветает, становится красивее не только в глазах любящего, но и в глазах окружающих. То же - с нравственными качествами. Как писал М. Пришвин, "тот человек, кого ты любишь во мне, конечно, лучше меня: я не такой. Но ты люби, и я постараюсь быть лучше себя..."
Третья гипотеза, в противоположность первой, утверждает, что не идеальные образы определяют выбор любимого, а, наоборот, свойства реального, уже выбранного объекта обусловливают содержание идеала, по пословице: "Та и красавица, которую сердце полюбит". Видимо, и здесь есть доля истины. Не случайно высокое совпадение черт идеальных и реальных возлюбленных одни авторы интерпретируют в духе первой, а другие - в духе третьей гипотезы.
По всей вероятности, все три гипотезы имеют под собой известные основания! в одних случаях "предмет" любви выбирается в соответствии с ранее сложившимся образом, в других - имеет место идеализация, в третьих идеал формируется или трансформируется в зависимости от свойств реального объекта. Но каково соотношение этих моментов и как они сочетаются у раз- ных людей и в разных обстоятельствах - наука сказать не может.
Как мудро заметил тот же Пришвин, "любовь - это неведомая страна, и мы все плывем туда каждый на своем корабле, и каждый из нас на своем корабле капитан и ведет корабль своим собственным путем" .
Индивидуальные переживания любви и дружбы не отливаются в строгие научные формулы. Тому, кто ждет таких формул, следует вспомнить добрый совет, который дала когда-то Ж. Ж. Руссо венецианская куртизанка: "...оставь женщин и займись математикой". Но это не значит, что психология высших человеческих чувств и личных отношений невозможна или бесполезна. Показывая, что эти чувства и отношения коренятся в сфере субъективной реальности, в области не столько наличного, сколько потенциального бытия личности, она побуждает нас присмотреться к тем жизненно важным нюансам, которыми мы склонны в суете будней пренебрегать.