Здесь Гарри ненадолго замолчал, выдерживая скорбную паузу. Остальные тоже деликатно помолчали, попутно задумываясь о своих умерших родственниках. Гарри вздохнул и неторопливо заговорил снова:
— Волшебники, как я вижу, тоже умирать не хотят и не желают. И, будучи магами, они нашли способ отвертеться от безносой старухи с косой — они стали призраками. Они так хотели жить, что просто не ушли в небытие — тело умерло, а энергия осталась, забыв вернуться в своё начало. Должен сказать, что некоторые магглы тоже так умеют, иначе бы у людей не было бы знаменитых замков и домов с привидениями, не было бы тех страшных историй и фильмов, от которых душа уходит в пятки.
Ну и на закуску, энергия-эктоплазма нуждается в подпитке, чем призраки Хогвартса успешно пользуются. Это не очень заметно, но сам факт того, что этот древний замок кишит привидениями… Я не знаю, что такое магия, я знаю только, что призраки любят скапливаться в так называемых местах силы, это обыкновенно очень старый дом, замок, какой-нибудь храм. Будь Стоунхендж чем-то жилым или обитаемым, там бы тоже завелись какие-нибудь духи, хотя, по слухам, они там есть… какие-то синие блуждающие огоньки. И мне очень страшно сидеть на уроках профессора Биннса, а вдруг, пока мы спим на его уроках, этот призрак старого учителя высасывает из нас энергию? Вроде бы он интересно рассказывает о битвах-восстаниях гоблинов, но почему же так спать на его лекциях хочется? Уж не питается ли он нами???
После последнего патетического вопроса-восклицания Гарри в зале настала така-а-ая тишина… Все сидели, буквально замороженные ужасом: и правда, почему же увлекательные истории про гоблинские войны и битвы, эпичные схватки-сражения навевают такую скуку, почему стоит только призрачному учителю заскрипеть нудным голосом об очередном гоблинском противостоянии с магами, как класс словно погружается в сонное оцепенение?
Все нервно запереглядывались, некоторые старшекурсники так и вовсе начали ругаться, а один из них — пятикурсник Седрик Диггори с Пуффендуя — сердито произнес:
— Всё! Отписываюсь, на урок истории — больше ни ногой. Теперь понятно, почему как с урока выйду — танцевать хочется, это потому, что призрак перестаёт на меня действовать. Говорил же вам, парни, что-то здесь не так! А вы — «Ой скучно-скучно!» Вот вам и скука, кошкин пень!
Гермиону и прочих магглорожденных затормошили чистокровные маги и полукровки, требуя доказательств — правду ли Поттер сказал? Те подтвердили — да, правда. А кто не верит, те пусть посетят Кентерберийское аббатство или знаменитые Гримпенские болота, там этих синих блуждающих огоньков только слепой не видел…
В результате, сам Рон забоялся идти на смертенины Почти Безголового Ника, да ну их, чего он там не видел? А то придет, а его того, высосут. Досуха.
А Гарри продолжал наблюдать за Джинни, подкарауливая подходящий момент, чтобы стащить злополучную тетрадку для профессора Снейпа. Настал Хэллоуин, студенты со всех курсов и факультетов ручейками стекались в большую полноводную реку в холле, там она, неторопливо бурля разными голосами, мерно втекала в Большой зал, где опять дробилась на четыре ручейка, а те, в свою очередь, окончательно разбивались на тоненькие струйки ребят, рассаживающихся на лавки вдоль столов. И опять же, как и в прошлом году, никто не заметил, что в этой полноводной реке не хватает двух капель — Джинни Уизли и Гарри Поттера.
Гарри сперва, впрочем, вместе со всеми тек в Большой зал на праздник, когда вдруг боковым зрением заметил, как Джинни, воровато оглянувшись, выскользнула из общего потока в боковой коридорчик-переходик. Моментально насторожившийся мальчишка тут же вспомнил, что Джинни о чём-то договаривалась с неведомым Томом как раз на Хэллоуин. Что-то там про раковину и туалет. Ну, дальше и думать нечего, Гарри так же воровато оглянулся и прошмыгнул в тот же коридорчик вслед за Джинни. Потому что он мальчик, и как все нормальные мальчики должен проследить за новой загадкой, тайной, непонятным происшествием. Вот только Джинни…
Отойдя на приличное расстояние и на пару этажей повыше, Джинни начала вести себя очень странно. Сперва она, перестав оглядываться и шарахаться от каждой тени и постороннего звука, достала из ниши в стене небольшой тесак и, грозно поигрывая им, направилась в неработающий женский туалет. Гарри, озадаченный сверх меры и никогда не упускающий шанса всё-таки стибрить пресловутую тетрадку, вытащил из внутреннего кармана мантии свернутую мантию-невидимку и одним отработанным до автоматизма движением набросил её на себя, после чего беззвучно скользнул следом за девочкой и…
И чуть не выпрыгнул обратно в коридор, потому что зрелище того, как маленькая девочка рубит голову обездвиженному магией петуху — далеко не из приятных. Но он сдержался, не стал удирать без оглядки и в панике. Он в молчаливом шоке смотрел, как Джинни собирает петушиную кровь в глубокую блестящую посудину, которая при более пристальном рассмотрении оказалась рыцарским шлемом, снятым, очевидно, с доспеха в коридоре. Покончив со сбором крови, Джинни, как-то деревянно двигаясь, прошла к раковинам в центре туалетной комнаты, волоча за собой за лапы мёртвого петуха, встала перед одним из рукомойников и… зашипела. В её странном, псевдозмеином шипении Гарри отчетливо расслышал:
— Откройс-ссс-ся…
Раздался гул, пол под ногами мелко-мелко задрожал, центральная раковина щелкнула и отъехала, образовав собой большое круглое отверстие в полу. Девочка так же деревянно шагнула к нему, Гарри запоздало крикнул, спешно сбрасывая мантию-невидимку:
— Джинни, не надо!
Девочка молча развернулась к нему и как-то незнакомо посмотрела, словно не узнавая. Гарри насквозь пронзила волна ледяного ужаса, когда до него внезапно дошло — это не Джинни. Глаза девочки, обычно жадные и орехового цвета, сейчас были равнодушными и с каким-то вишнёвым багрянцем, как у проголодавшегося вампира. Решение, как действовать дальше, пришло спонтанно. Как и всегда в критических ситуациях, Гарри в такие моменты начинал очень быстро и нестандартно соображать. Раскинув руки в стороны, как полицейский-психолог при разбушевавшемся психе-маньяке, он таким же увещевающим голосом заговорил:
— Спокойно, Том, что ты собираешься делать?
Чужая, картонная улыбка на маленьком девчоночьем лице выглядела жутко.
— Кто ты?
Волна страха снова окатила Гарри, но он справился. И на всякий случай решил назваться другим именем, раз этот непонятно кто не узнал его.
— Меня зовут Тоби, а ты кто?
— Это тебе не нужно знать. Уходи. Я — занят.
Отрывистые, короткие фразы, равнодушное, каменное лицо Джинни — всё это нагоняло жути, и Гарри лихорадочно пытался сообразить, как же выцарапать Джинни из рук этого монстра. Да вот только монстр был непонятно где... В девочке? Ну и как его из девчонки выковырять? Гарри поморщился от противного запаха металла и чисто машинально спросил:
— Зачем тебе дохлый петух, что ты собираешься с ним делать?
Джинни-Том рассеянно глянула на мёртвого петуха в руке и спокойно ответила:
— Он мне не нужен. Мне нужен тот, кто живёт внизу. Ты мне мешаешь, Тоби, уходи.
— А кто там живёт? — торопливо спросил Гарри. Заболтать, не дать ей уйти туда, потянуть время. И как-то позвать хоть кого-нибудь… Вот только как?.. Пока он думал, Джинни что-то успела прошипеть, что — Гарри не расслышал, да и поздно, вообще-то… Пол под ногами опять дрогнул, а из круглого отверстия в полу на месте раковины внезапно появилась огромная рогатая голова, а за ней бесконечно длинное тело. Изумрудно-зелёный змей примерно двадцати футов длиной свернулся кольцами перед ними и выжидательно уставился на детей. Гарри потрясенно воззрился на гигантскую рептилию, вот и что с ней делать? Проглотит и не заметит. Джинни прошипела, указывая на него: