— Что-то не так, мистер Поттер?
Гарри бросил на него отчаянный взгляд и проговорил необычайно тонким голосом:
— Всё не так, сэр! Приготовьте заклинание Фините Инкантатем, надо будет снять проклятие с кольца, когда оно наденется на клык.
— Значит, я правильно понял: это проклятие снимается только так, посредством одевания на палец… Чтобы перейти на надевшего кольцо и убить его.
— Согласен, сэр, но клык предпочтительнее пальца.
— Прекрасно. Люци, приготовься. Вместе — по кольцу.
Трое магов, двое взрослых и один подросток, встали полукругом вокруг василиска, вытянув наизготовку палочки с мерцающими готовыми заклинаниями на концах. Залзан благодарно кивнул, посмотрел на коробочку, примерился и, тщательно нацелившись, осторожно поддел кольцо кончиком своего клыка. В ту же секунду, едва оно нанизалось на клык и замерцало темной дымкой проклятия, собравшегося ударить по носителю, три глотки слаженно гаркнули:
— Фините Инкантатем!
Прицел был точным, из кончиков палочек вырвались три ослепительно-белых луча, молниями просверкнули по направлению к василиску и сошлись в одной точке — на кольце Марволо Мракса, блокируя темную магию. А дальше с жутким лязгом сомкнулись гигантские челюсти, сминая и корежа мягкий металл, добавляя к давлению ещё и яд. Который, кстати, нельзя сцедить с живого василиска, а можно только собрать с мертвого, вскрыв ему ротовую полость в определенном месте и добравшись до желез, выделяющих и вырабатывающих тот самый яд.
Василиск, приоткрыв рот, выплюнул обезвреженное и сильно деформированное кольцо, с негромким стуком от него отвалился и запрыгал по полу черный камушек. Он был цел, только чуточку треснул по центру. Попрыгав, он, влекомый силой инерции, которая действует даже в Хогвартсе, несмотря на метлы и заклинания левитации, покатился по спирали, сужая круги, пока не замер ровно посередине. И вот это его местоположение словно сообщало всему миру, что он не хочет никому принадлежать… К молчаливому желанию камня все отнеслись с уважением, после недолгой паузы Гарри сказал, глядя на мужчин:
— Его надо выбросить куда-нибудь в безлюдное место.
— В Озеро, — предложил Люциус. Северус хмуро возразил:
— Не выйдет в озеро, там полно обитателей, а русалки и тритоны вполне разумны, хоть и не люди.
— Тогда закопать где-нибудь в пустыне, — не унимался Люциус. — Поглубже.
— Если его закопать, то он все равно что ваш, мистер Малфой, — возразил Гарри. — Закопанные вещи обычно принадлежат тому, кто их закопал.
— Мистер Поттер прав, Люц, — поддержал мальчика Северус и взглянул на него: — В таком случае что вы предлагаете, мистер Поттер?
— Отнести его к Одинокой горе и бросить в Роковую щель… — ни на кого не глядя, себе под нос пробормотал Гарри. Северус тихо фыркнул, явно поняв шутку, а Гарри добавил громче: — Можно Залзану отдать, а тот пусть его где-нибудь потеряет.
Залзан с этим тут же согласился. Слизнув камешек с пола и спрятав в пасти, он грациозно развернулся и утек в темный проход за щитом, который с грохотом встал на место. Ну что ж… логичное завершение дня. Северус кивнул и позвал друга, однако Люциус не стронулся с места, он как стоял на месте, так и продолжал стоять, зачарованно глазея на щит, за которым скрылся толстый хвост василиска. Северус нахмурился, шагнул к Люцу и заглянул в лицо. И буквально увидел в его глазах знак доллара и Клондайка, золотую лихорадку. Осторожно потряс за плечо, позвал:
— Люци… Люц!
Тот вздрогнул и пришел в себя, посмотрел на Северуса маслеными глазками и мечтательно произнес:
— Ах, Северус… сколько же полезного материала туда уползло… Кожа, яд, кости, клыки… Ты знаешь, сколько всё это стоит?
— Понимаю тебя, Люц, но мне Залзан живым больше нравится. Не советую.
В последних двух словах Северуса прозвучало явное предупреждение, и Люциус, горько вздохнув, поднял руки, сдаваясь:
— Ладно… понял, не трогаю.
Гарри на все это только головой покачал и, оставив взрослых, спокойно удалился. С кольцом разобрались, он потом расскажет об этом всем ребятам, а пока… Оглянувшись по сторонам и не увидев никого постороннего, паренёк припустил в коридор. Прибежав, он подошел к доспехам и прикинул их высоту — нет, без Рона он не справится, слишком высоко. Хотя… а если попробовать левитацию? Снова оглянувшись, на сей раз воровато, Гарри достал палочку, прицелился и шепнул:
— Вингардиум Левиоса…
Рогатый шлем, дрогнув, снялся с доспешных плеч скандинавского рыцаря и поплыл по воздуху, Гарри медленно повел палочкой и пошел вперед, левитируя шлем перед собой, в душе тихо ликуя от счастья — получается! Он всё-таки научился этому в школе… При этом он вспомнил и странное заклинание, которое совсем недавно опробовал — Финита Инкантатем, какое необычное звучание, звонкое такое… как весенняя капель, фиН-и-Та, иН каН Та-Тем… Ну просто музыка! Песня. Так, запомнил, теперь надо в книгах глянуть, что это за заклинание, для чего и что оно делает. И Гермионе рассказать, ей тоже будет интересно.
Вот с такими отвлеченными мыслями Гарри пролевитировал шлем в пустующий класс, водрузил на высокую тумбу, поправил бархатное покрывало, добавив побольше художественных складок, зажег свечи в канделябрах с помощью той же палочки и полюбовался получившейся композицией — а что, неплохо смотрится! — пора приступать к работе. Прошел в центр класса и встал перед заранее приготовленным мольбертом, взял палочку угля и принялся вдохновенно зарисовывать блестящий рогатый шлем на красном бархате и стоящие рядом песочные часы. Как будет называться будущая картина, Гарри уже знал: «У рыцарства никогда не заканчивается время». Вот так. И эту картину он подарит тёте Петунье на Рождество. Главное, чтобы краски чисто легли, без комков и без разрывов, для него рисовать красками было сложней всего. Самыми послушными рисовальными предметами пока были карандаши и шариковые ручки, а ещё уголь. А краски и кисти… ох, сколько с ними мороки, с мягкой кисточкой было довольно сложно договориться и верно контролировать нажим, наклон и прочее. Зато красками так здорово рисовать, столько новых и порой неожиданных оттенков можно создать!
Гарри придирчиво оглядел рисунок — ну вроде похоже, вот только… этот рог немного толще правого… И он несколькими новыми штрихами подогнал рисунок к идеалу, вот теперь порядок. Так, всё на сегодня, пора в гостиную, остальное завтра… Гарри прибрал мольберт и рисовальные принадлежности, погасил свечи и покинул класс. Придя в гостиную, он наткнулся на расстроенного Рона, тот кинулся извиняться, что не смог принести шлем, что Филч заставил его повесить обратно. Гарри отмахнулся и успокоил друга, что шлем он достал и всё уже в порядке.
Красавица Лаванда Браун получила из дома печальное известие о том, что её любимца кролика Пуша задрала лиса. У девочки случилась дикая истерика, она громко разрыдалась прямо посреди коридора, распугав идущих на урок трансфигурации учеников. Её тут же окружили встревоженные однокурсники и начали расспрашивать о причине её горя. Выслушали её заикание, пожалели Пушика, поругали коварную лису… а Лаванда, давясь слезами, вдруг начала себя укорять:
— Как же я могла забыть? Вы помните, какое сегодня число?
— Какое? — спросил Гарри.
— Шестнадцатое октября! «То, чего ты боишься, случится шестнадцатого октября». Помните? Она была права, так и вы-ышло!
И девочка опять зарыдала. Однокашники растерянно топтались рядом, сочувствуя и не зная, чем помочь. Гермиона, поразмышляв, спросила:
— Так ты… так ты всё это время боялась, что Пушика съест лиса?
— Ну… ну, не обязательно ли-лиса, — прозаикалась Лаванда, глядя на Гермиону сквозь слезы. — Я бо-боялась, что он умрет.
— А что, Пушик был старый?
— Не-нет, о-он был совсем маленький… — и Лаванда взвыла пуще прежнего. Гермиона вздохнула и серьезно сказала плачущей Лаванде: