Вошел Фридрих Энгельс. Взял пиво, прислушался к спору.
Отставив кружку, попросил слова…
Из гостиницы выходят вместе: Маркс, Энгельс, Шаппер, Молль. Настроение у всех прекрасное: большинство рабочих голосовало за их предложения!
Навстречу бежит паренек, посыльный из редакции:
– Доктор Маркс, там сидит жандарм, ждет вас. На допрос к судебному следователю…
– Так! – Маркс стиснул руки. Нет, Энгельсу незачем с ним идти сейчас. В случае чего он останется в газете за главного редактора. Газета должна выходить и быть по-прежнему такой же острой.
– Идем!
…Два часа судебный следователь и прокурор Геккер пытаются заставить Карла назвать автора статьи «Аресты».
– Вы напрасно отказываетесь отвечать. – Следователь взбешен. – За оскорбление господина обер-прокурора отвечаете вы! И будете арестованы тоже вы! Тем более что наверняка все это написано вами!
Маркс невозмутимо молчит. Может, и им, а может, Энгельсом. Может быть, обоими. Но прокуратуре все равно не узнать этого.
Прокурор Геккер встает со стула, натягивает перчатки.
– В редакцию! Мы и сами обнаружим улики.
Полицейские в комнатах редакции рыщут по всем углам. Маркс и сотрудники газеты насмешливо наблюдают. Вывернуты ящики столов, мусорные корзины. И наконец, радостный вопль следователя – найдена записка с материалами к статье. Чей почерк? Это следователь постарается выяснить с помощью экспертов.
Маркса оставляют на свободе. Его, правда, еще не раз вызовут в прокуратуру. Вызовут в качестве свидетелей и остальных товарищей по редакции, попытаются их запугать, сбить перекрестными допросами. Придет тревожное сообщение – Энгельса допрашивают уже не как свидетеля, а как обвиняемого. Подозревают, что записка написана его рукой. Но пока Маркс и Энгельс на свободе, пока судебное дело еще фабрикуется, они стремятся использовать передышку в полной мере.
Газета становится еще острее и резче. В каждом номере сообщения о жизни рабочих, об их ужасающей нищете и бесправии. Нет, им не говорят: «Подыхайте с голоду». Им платят… Энгельс перечитывает заметку и добавляет: «Им платят 10 зильбергрошей в день…»
Маркс пометил места в письме о забастовке рабочих в мастерских Дортмунда и сбоку взглянул на Энгельса. Его лицо в свете лампы показалось совсем бледным.
Фридриху нелегко на допросах, хотя он и рассказывает о них с обычным своим юмором. Следователь уверен, что сумеет столковаться с сыном фабриканта, и это Фридриха забавляет. Да, держится он молодцом.
Маркс перевел взгляд на Веерта. С этим сложнее. У него нет такой цельности во взглядах, такой последовательности в убеждениях, как у Фридриха. Ему, конечно, труднее…
Мысль возвращается к плану номера – еще поместить бы сатирический фельетон о господах контрреволюционерах. Да похлестче бы…
– Эй, труженики, не пора ли перекусить? – Вильгельм Вольф тащит всех в кафе. В тусклом свете больших уличных фонарей видны фигуры прохожих. Над входами в богатые особняки развеваются черно-белые монархические флаги.
Скоро 600-летие Кельнского собора. Говорят, через две недели, в середине августа, приедет сам король.
Их обгоняет открытая лакированная коляска с породистой лошадью в дорогой упряжке. У седока длинная надменная физиономия.
– Ого, сам князь Лихновский изволил пожаловать в Кельн, – узнал Энгельс.
– Грязная личность, типичный прусский аристократишка, – заметил Вольф.
– Депутат Национального собрания! Читали его черно-белые речи? Слушайте! – Маркс вдруг остановился. – А почему бы биографию этого контрреволюционера и авантюриста не положить в основу фельетона? Вольф прав – князь и в самом деле абсолютно типичный прусский дворянин!
Через час в редакции даже невозмутимый Вольф начал волноваться и подавать советы.
Веерт грызет кончик пера и пытается «увидеть» Лихновского.
– Поговори с Лассалем, – подсказывает Энгельс. – Приятельница Лассаля – графиня, да и он сам часто бывает среди этих господ и может тебе рассказать интересные детали.
– И нужно дать герою обобщающее имя!
– Эврика! Его следует назвать – «Шнапганский»! У немцев это означает «проходимец». Отличная фамилия для контрреволюционера!
Веерт ухмыляется, что-то помечает на листке.
Несколько дней спустя, в первых числах августа 1848 года, мальчишки-газетчики по многим городам Германии выкрикивают в восторге:
– Читайте «Жизнь и подвиги знаменитого рыцаря Шнапганского»! Покупайте «Новую Рейнскую газету»!