«Дорогой господин Вейдемейер!
…Обстоятельства заставляют меня взяться за перо – прошу вас, пришлите нам, как можно скорее, деньги, которые поступили или поступят за „Revue“. Мы в них очень, очень нуждаемся. Никто, конечно, не может нас упрекнуть в том, что мы когда-либо подчеркивали, сколько жертв нам пришлось перенести и что мы пережили за эти годы».
И она коротко, без прикрас описывает один день их жизни.
…Пасмурный апрель. В холодной, сырой комнате сидит молодая женщина. Сдерживая стоны, она больной грудью кормит младенца.
Внезапно распахивается дверь, и в комнату влетает разъяренная хозяйка квартиры: пусть жильцы немедленно уплатят свой долг – пять фунтов стерлингов. Пять фунтов, когда в доме нет и пяти пенсов! Хозяйка не желает ждать ни минуты. Она не намерена церемониться с людьми, которыми интересуются джентльмены из полиции. Пусть либо платят, либо убираются.
Так как платить нечем, в комнатах появляются два «представителя закона». Они переписывают имущество – кровать, одежду, колыбель ребенка. Не обращая внимания на слезы малышей, забирают у них из рук игрушки и тоже вносят в опись для продажи с аукциона. У дверей столпились прибежавшие со своими счетами булочник, аптекарь, мясник.
Карл бросается к одному знакомому, к другому, но занять денег не у кого. Лишь после долгих мытарств удалось одолжить нужную сумму…
Женни откладывает перо. Сколько здоровья, сколько сил отняли такие дни у Карла!
Открылась дверь, и появился Энгельс. Будто летнее тепло вошло с ним и согрело сердце. Он ласково здоровается с Женни, мимолетно, но пристально заглядывает ей в глаза и тут же начинает рассказывать презабавную историю об одном из знакомых эмигрантов. Женни невольно улыбается.
Маркс шумно встает навстречу.
– О, Фред! Здравствуй… Помнишь, я тебе вчера говорил о книге…
– Тсс… Дети спят, – предупреждает Женни.
– Прости, дорогая, – Маркс понижает голос. – Смотри, Фред, я сделал из нее выписки – интереснейшие сведения…
Оба склоняются над тетрадью.
Они вновь неразлучны. Год назад Энгельс получил в Швейцарии довольно лаконичное письмо от друга:
«Меня высылают в департамент Морбигон, в Понтийские болота Бретани. Ты понимаешь, что я не соглашусь на эту замаскированную попытку убийства. Я поэтому покидаю Францию».
Энгельс тотчас собирается в путь. Он добирается до Италии, садится в Генуе на парусник, идущий в Англию, и в середине ноября 1849 года перед ним открываются меловые утесы у входа в Темзу.
От дома № 6 на Маклфилд-стрит, где он поселился в Лондоне, недалеко до Дин-стрит.
И снова они рядом в борьбе. Теперь их главная цель – восстановить Союз коммунистов, заново создать тайную и легальную организации рабочих. Заново потому, что союз в 1848 – 1849 годах распался, связи оказались порванными, адреса и явки – ненадежными или негодными.
Начаты поиски старых товарищей, налаживается нелегальная переписка с коммунистами в Кельне, тщательно «прощупываются» те из эмигрантов, которые хотят сблизиться с бывшим редактором «Новой Рейнской».
Маркс подолгу работает в читальном зале Британского музея. Шестьсот тысяч томов! Здесь можно найти труды почти всех экономистов – прошлых веков и современных.
Еще шесть лет назад, в Париже, он серьезно заинтересовался политической экономией и с тех пор не раз возвращался к ней. Иные из его политико-экономических соображений и выводов были напечатаны в «Новой Рейнской». Но чтобы до конца разоблачить буржуазных экономистов, выявить истину и рассказать о ней людям, надо еще немало поработать. Вряд ли для этого можно придумать более подходящие условия, чем те, которые сложились здесь, в Лондоне.
Дома Карл показывает Фридриху наброски будущей книги.
Называться она будет «К критике политической экономии». Возможно, ее придется издавать выпусками.
Энгельс просматривает записи. То, что задумал Карл, крайне нужно для общего дела. Ведь теперь они знают, что отношения между людьми определяет экономический строй. Можно ли не изучить его досконально? Не из любопытства, конечно. Нужно научно доказать неизбежность гибели капитализма, обрекающего миллионы людей на голод и нужду. И единственный, кому этот труд по плечу, – Маркс. Для Энгельса это совершенно бесспорно.
Но его все больше беспокоит утомленный вид друга. За несколько месяцев жизни в Англии Карл сильно сдал: постарел, осунулся, виски тронула седина.
Еще бы! Ни работа в союзе, ни подготовка научного труда не приносят даже пенса. Как прокормить семью? Поступить на службу? А где взять время для научной работы? И на сколько десятков лет она тогда затянется? Хватит ли всей жизни? Как будет с партийными делами?