— А мы и не делали, — улыбнулся Лукас. — Наш вычислительный центр всегда размещался здесь. Компьютеры в «Грюнцойге» были нашим опытным полигоном.
— А что тут? — Пия подошла поближе к полкам и рассматривала огоньки, переключатели, регуляторы и светодиоды.
— Это сердце «Офф лимитс» — наш собственный сервер, — пояснил Лукас не без гордости. — Мы предоставляем нашим пользователям собственный хост. Это значит, что пользователь, арендующий у нас хост, может сидеть дома за своим персональным компьютером и, пользуясь нашим сервером, редактировать свой веб-сайт. Мы также разрабатываем веб-сайты для клиентов по их пожеланиям, и я пишу софт, с помощью которого пользователь может работать со своим веб-сайтом так же просто, как с «Вордом».
— Ага, — сказала Пия, постепенно понимая, о чем идет речь. Она была под впечатлением. — А кто это все создал?
— Мы сами, постепенно. — Лукас удовлетворенно усмехнулся. — На это я и пустил деньги своего отца.
— Кто это «мы»? — поинтересовалась Пия.
— Йо, Тарек и я руководим предприятием, — ответил он и тут же поправился: — То есть руководили. Теперь, значит, остались только Тарек и я. — Он улыбнулся все еще с гордостью, но уже немного грустно. — У нас есть два программиста — Фиши и Франьо. Ларс отвечает за работу сети, Марк занимается бухгалтерией, ведет счета и все такое.
— Настоящая фирма, — сказала Пия.
— Именно так. — Лукас уселся перед первым монитором. — Зарегистрированная и имеющая номер налогоплательщика.
— Я не понимаю, почему ты делаешь это тайно. — Пия уселась на одну из вращающихся табуреток. — Твой отец гордился бы тобой.
— Мой отец гордится совершенно другими вещами. — Лукас просунул палец, чтобы ослабить повязку на руке, и поморщился. — Он считает все это пустой тратой времени и хочет, чтобы я стал банкиром. Просто удивительно, что человек, занимающий такое положение, имеет столь ограниченные взгляды.
— Когда же ты занимаешься всем этим? — с любопытством осведомилась Пия.
— Большей частью по ночам, — улыбнулся в ответ Лукас. — Но отец Тони понял, что у меня больше нет времени разыгрывать фарс с подработкой в зоопарке.
С того момента, как сел за компьютер, Лукас преобразился, а Пия прониклась уважением и поняла, что именно здесь сконцентрирован его настоящий мир. Пока он сосредоточенно, не отрывая взгляда от экрана, выискивал в таинственных недрах сети соединенных вместе компьютеров то, о чем его просила Пия, сама она рассеянно разглядывала помещение. На одной стене висела панорама, которую она уже видела. Но на этой отсутствовала красная линия трассы В-8. Она встала и подошла поближе. Вблизи картинка оказалась не такой, как те, что висели на стенах комнат Лукаса и Йо. Это была не фотография, а план города, разбитый на квадраты, помеченные буквами и номерами. Взгляд Пии упал на английский слоган в верхней части картинки: «Открой свой мир ужаса — подпишись на „Двойную жизнь“!»
— Нашел! — сказал вдруг Лукас, и она обернулась. — Это должно быть здесь. Ого! Он, похоже, взломал компьютер своего старика.
По лицу Лукаса скользнула восхищенная улыбка, но тут же исчезла.
— Что вам отсюда нужно? — спросил он будничным голосом.
— Лучше всего весь жесткий диск.
— Это, к сожалению, невозможно. Компьютер является частью нашей сети. — Лукас откатился к другому письменному столу и выдвинул ящик. — Но я скопирую вам все содержимое на USB-флешку. Там вы найдете все, что ищете.
Парень работал молча и сосредоточенно.
— Готово, — сказал он наконец и протянул Пии маленький серебристый предмет.
— Спасибо, — улыбнулась она. — Кстати, ты знаешь, что Паули оставил тебе и твоим друзьям кучу денег?
Парень взглянул на нее удивленно.
— Чепуха, Улли беден как церковная мышь.
— Не совсем так. Он завещал вашей фирме пакет акций стоимостью приблизительно в восемьдесят тысяч евро.
Пальцы Лукаса замерли на мыши, застывшее лицо казалось мертвенно-бледным в свете неоновых ламп. Нервно сглотнув, он спросил упавшим голосом:
— Зачем вы мне это говорите?
— Потому что это так. Моя коллега присутствовала на оглашении завещания.
Лукас молча уставился на Пию, потом уронил голову на здоровую руку. Она поняла, что он плачет.
— Лукас…
Ей хотелось подойти к нему, утешить или извиниться за то, что причинила ему боль, но он остановил ее жестом. Известие о том, что Паули оказался столь щедр в своем завещании, казалось, повергло парня в шок.
— Нет, — прошептал он, с трудом произнося слова. — Пожалуйста, я должен побыть один.
Пия кивнула и взяла свою сумку. Когда около двери она еще раз обернулась и посмотрела на него, он сидел, уткнувшись лицом в клавиатуру, и плечи его вздрагивали.
Боденштайн поднялся и прошел в соседний кабинет. Пия Кирххоф наконец вернулась. Она, Бенке и Катрин Фахингер стояли за спиной Остермана и смотрели из-за его плеча в монитор.
— И что там? — спросил Боденштайн.
— Доказательства, которые Паули мог предъявить Боку, — пояснила Пия, даже не обернувшись. — Лукас скопировал с компьютера Йонаса всю переписку Бока с сотрудниками различных организаций и министерств.
Пия затаила обиду на суровый выговор сегодня утром. Боденштайн держался как ни в чем не бывало.
— Можно из этого что-то извлечь? — спросил он.
— Я как раз об этом думаю, — ответил Остерман. — Наши коллеги могут радоваться. Йонас, должно быть, регулярно взламывал компьютер своего отца. Понадобится некоторое время, пока я просмотрю все данные.
— У вас три часа, — сказал Боденштайн. — Мы пока съездим к Шварцу, приказ об аресте и ордер на обыск уже высланы. Фрау Маттес утверждает, что в ночь пожара узнала Матиаса, когда он выходил из дома.
— Из-за этого мы не можем его арестовать. — Бенке поскучнел.
Боденштайн засек его повторный взгляд на часы.
— У вас сегодня особые планы на вечер? — резко поинтересовался он.
— Нет-нет. — Бенке пожал плечами. Конечно, у него были планы. Сегодня бразильцы играли с японцами.
Боденштайн испытал легкий приступ злорадства — не только у него будет испорчен вечер. И в ту же секунду устыдился собственных мыслей. Он же всегда был уравновешенным человеком и даже раздражал своим спокойствием коллег, начальство и подследственных.
— Мы арестуем Шварца не из-за пожара, — ответил комиссар. — Он будет подозреваться в убийстве, если не предъявит алиби на вечер вторника.
— А если у него есть алиби? — поинтересовалась Катрин Фахингер.
— Тогда мы прижмем Свению, — ответил Боденштайн и добавил: — Это надо бы сделать в любом случае.
Пия неодобрительно посмотрела на него.
— У нее убили друга в понедельник, — холодно произнесла она. — Она беременна и очень расстроена. Я боюсь, как бы она не наделала глупостей, если придется задать ей пару лишних вопросов.
Остерман, Бенке и Фахингер переглянулись. От них не укрылась напряженность, возникшая между Пией и шефом, но объяснить ее они не могли.
— Сообщите мне, когда придет ордер на арест. — Боденштайн ушел в кабинет, хлопнув дверью несколько сильнее, чем нужно. Потом он схватил телефон и позвонил Козиме.
— У тебя ничего не получается, да? — догадалась она.
— Похоже на то, — с досадой подтвердил Боденштайн.
Голос Козимы звучал спокойно, как обычно, когда ему приходилось что-нибудь отменять из-за непредвиденных обстоятельств. Это происходило уже не впервые. Но впервые он подумал о том, каково ей, когда он так поступает.
— У меня на душе тяжело с тех пор, как ты сказала, что дела для меня важнее всего остального. Это не так. Но иногда я не могу просто все бросить, отложить и уйти.
— Ах, да я ничего такого вовсе не имела в виду, — она даже рассмеялась. — Просто в тот вечер была не в себе.
— А может, ты просто была честна и сказала то, что думаешь на самом деле, — упорствовал Боденштайн.
Последовала пауза.
— Я уже больше двадцати лет знаю, что ты в любой момент можешь задержаться на работе, — серьезно произнесла Козима. — И совершенно тебя в этом не виню.