Но на самом деле, все было не совсем так. Настоящий Тук существовал, он не исчез, не сгинул в грезах сонки, просто он находился в четырех стенах, не только в камере – палате, этой милой, во всем белом клиники, но и внутри головы самого себя!
Он все видел, все знал, что происходит или происходило с телом после того. После того…
Кат совершенно не помнил, что происходило с ним, когда его вырубил Сатр и до того момента, когда его обнаружили бредущим по дороге в тридцати верстах от Мальвинора. Но уже тогда он был загнан в четыре стены, даже в куб, кокон в своей голове. Он видел, знал, понимал, но не мог собой управлять! Думалось ему попробовать завладеть телом, как хриками. Но тут начались события, во время которых он предпочел отсидеться в своем коконе…
Его нашли на дороге, полностью не осознающим себя как личность, ненормальным и пускающим слюни, но при этом в его карманах находилось 47 фиф, то есть достаточно огромная сумма. Да и подозревался он в ограблении дракара. Поэтому им сразу занялась Тайная Канцелярия и дознаватели из Ордена Хранителей.
По этой причине Кат Тук и не стал вылезать из кокона, ему совершенно не хотелось сидеть в тюрьме. Впрочем, сидеть в палате психиатрической клиники не лучшее удовольствие. К тому же после Канцелярии он оказался полностью заперт в своем коконе. Видимо, все, кто пытался влезть в его мозг, с каждым разом все сильнее уплотняли кокон и тем больше усложняли Кату возможности выхода из него. Как он понял, пытались пробиться в его мысли, но только хуже делали, еще больше загоняя внешнего Ката Тука в грезы психоза и ненормальности. Поэтому Кат так и остался в коконе своем. Хотел выбраться, но это, кажется, было уже невозможно…
Вот поэтому он и оставался тут в этих четырех стенах, от которых всегда старался держаться подальше, и терпел свою внешнюю ненормальность. И слюни…
Господи, Великий Скирия! Как ему надоели эти слюни!
Но в один летний день вдруг все изменилось.
Стены исчезли, его куда-то повели. И не просто повели, а посадили в тесный и вонючий дилижанс, но это было так удивительно, новая обстановка, новые люди, а не неизменный из месяца в месяц Нум, что Кат отдался на волю случая и любопытства. Он все-таки мог немного управлять своим телом, иначе оно бы вообще не ело и не пило, поэтому он мог иногда показать норов, ну, скорее, покапризничать перед Нумом. Это были попытки пробить кокон, но тут решил отказаться от любых капризов и неудовольствия. Ему просто стало интересно, что происходит и куда его везут…
Хм. Аркет!
Его устроили не в менее белой комнате, чем палата в больнице, но тут не пахло лекарствами, да и вообще здесь было как-то уютней, хотя дверь, как и там, запиралась постоянно, на все время суток.
Дня три или четыре так было. Окошко так же было зарешечено и обладало матовыми стёклами, через которые мало что было видно, но это было намного больше, чем маленькое с голову окошечко его палаты.
Ночью это случилось, когда его тело уже спало. А вот он давно разучился спать. Сны ему заменяли воспоминания.
О похождениях в Мальвиноре. О его встрече с Сатром, очень хотелось его собственноручно придушить. О детстве почему-то, хотя там не было ничего выдающегося. О хриках. Очень хотелось снова сесть в кучерскую кабину и увидеть дорогу глазами этих милых тварюшек, с которыми он не на шутку сроднился.
И вот мечтал, думал. И тут почувствовал, что не один он тут!
Кто-то находился рядом с его коконом! И этот «кто-то» собирался…
Кат просто почувствовал желание второго войти в кокон к нему, к Кату Туку.
Кат уже давно представлял себя здесь, как человек там. То же тело, та же одежда. Даже представляя еду, он мог ее есть, сев за стол, и делал это всегда, когда его тело ело. Он заметил, если он вдруг мыслил, как если бы ел, то и тело начинало двигаться, как будто ест, пусть и воздух, а это могло вызвать подозрения у того же Нума.
В этот раз правда он ничего не успел представить, потому что оболочка кокона вдруг промялась, сначала это было что-то вроде пузыря. Затем пузырь обрел очертания человеческого тела. Двигающегося пусть и мелкими шагами тела.
Затем появилась рука, которая высунулась из кокона, оболочка которого натянулась и беззвучно порвалась. Но Кат правда ощутил, как будто его тихонько кольнули иголкой. Не болезненно, но неприятно.
Потом появилась вторая рука и второй укол. И вскоре эти руки аккуратно стали освобождать тело, идущее от белого кокона.
Но вот лицо руки освобождать не стали. Оно само промяло кокон, как и тело несколько секунд (или часов?) назад.