Ага… ведь какая-то чепуха здесь. Если 35-тонный танк, то зачем скобка здесь присутствует? Должно быть — 35t.
Начинаю разбираться вообще с германскими индексами танков. Вдруг смотрю: германский танк Т-34(r). Что это такое? Ага! Это наш родной Т-34, захваченный немцами, поставленный на службу Германией, а в скобочках обозначено буквой (r), что он русский. Они не говорили «советский». Ладно, мы им простим, у них все наше было «русское».
Смотрю дальше германские танки… Допустим, буква «а». Это что? А это захваченный английский танк. Для его обозначения в скобочках ставили букву (а). То есть они сохраняли родное название, марку страны производства, где он был раньше на вооружении. Плюс добавляли в скобочках букву, обозначая страну, откуда он вообще родом. И только!
Допустим, несколько итальянских танков было в Германии, — вот была буква (i) у них. Когда в Италии там что-то произошло, немцы захватили несколько итальянских танков.
Так что такое буква (t)? Оказывается — это чешский! Нет буквы «ч» в немецком языке и (t) — «Tcheshia» — это чешские танки. Никакие они не 35-тонные, и никакие они не 38-тонные. Это просто чешские танки образца 35-го и 38-го годов.
Встречаясь с такими перлами, я не удивляюсь тому, что Юрий Жуков рассказывал про бомбардировщик ТБ-3, на котором Чкалов летал в Калифорнию. За апельсинами.
М.В. Никуда не уходят два буквально вечных вопроса, которые волнуют самое широкое население, оно же — весь народ.
Вопрос первый, сокрушающий умы: что же случилось 22 июня 1941 года, почему мы отступали? Было много раз отвечено и описано — но большинство все равно не знает, не слышит.
Вопрос второй: могли бы мы выиграть войну сами, без союзников? Эта тема томит и волнует несколько меньше.
Вот на твой взгляд профессионала. Не того профессионала, который имеет корочки с чьей-то подписью и печатью, а того, кто десятилетиями занимается одним и тем же на максимальную глубину и в максимальном объеме. На этот твой взгляд, Советский Союз, если бы он не находился в дружбе и сотрудничестве с Великобританией и США (предположим, они были бы абсолютно нейтральны и к Германии, и к нам), мог бы выиграть войну? Или нет?
B.C. Прежде всего отвечаю на твой первый вопрос…
М.В. Нет, лучше сначала на второй. Он видится как-то более простым, посчитать можно, увидеть.
B.C. На этот вопрос у меня два ответа.
Номер один: если мы рассмотрим ситуацию с точки зрения того, что уже случилось 22 июня. Германия нанесла свой внезапный удар по Советскому Союзу. Германия разгромила первый стратегический эшелон Красной армии. Германия захватила 4 миллиона пленных, то есть всю предвоенную кадровую армию. Германия тут же разгромила второй стратегический эшелон, который тайно выдвигался из глубинных районов Советского Союза. Германия захватила 85 процентов советской военной промышленности. То есть если смотреть с точки зрения того, что действительно случилось 22 июня, то Советскому Союзу выпадала очень печальная судьба.
Потому как — возьмем один лишь момент — без алюминия, скажем, мы воевать не можем. В танке Т-34 блок цилиндров у нас из алюминия, а алюминий у нас в Запорожье, а Запорожье мы потеряли. Еще какой-то алюминий производился в Волхове, Волховская электростанция там строилась под алюминиевый комбинат, а немцы уже под Ленинградом. Без алюминия мы не могли бы делать самолеты. Без авиационного бензина не могли летать. И так далее. Пунктов много. В той ситуации, которая сложилась, Советский Союз выиграть не мог. Не мог.
Но если мы рассмотрим другу-ую ситуацию: Великобритания и США полностью нейтральны — а Советский Союз 6 июля 1941 года наносит сокрушительный удар по Румынии и по Германии. Вот тут Советский Союз выиграть мог бы без всяких проблем. Война была бы молниеносна, потому как без нефти воевать нельзя, а нефть находилась в Румынии. Румынию захватить — 180 километров до Плоешти. Нефть, которая ничем практически не была защищена.
М.В. Действительно начинать надо с начала. Я был не прав, пытаясь поставить вопрос, на мой взгляд, более локальный. О’кей, господин историк. Тогда — с начала.
Я рассказывал тебе, что когда-то давно-давно, в студенческие годы, читая книгу из серии маршальско-генеральских мемуаров, в суперобложках такие тома военно-зеленого цвета, сильно споткнулся раз. Это был Штеменко, «Генеральный штаб в годы войны».
Итак. На дворе вторая половина сентября 39-го. Они на «эмочке» с адъютантом, штабным офицером и водителем едут по освобожденной территории Западной Украины и Белоруссии. Стемнело, дождик пошел, заблудились. И дальше они остановили машину, на капоте расстелили карту, накрывая плащом, и стали светить фонариком, пытаясь определить, где они есть.