М.В. Где-то возле Камергерского переулка…
B.C.…и я тебе передал, и ты сказал: это надо публиковать. Иначе бы я не стал. Так что во всем виноват ты.
М.В. Мало ли кто что сказал, ерунда. Я думаю, если б сказал, предположим условно, что этого не надо публиковать — итог бы был тот же самый. И ты все равно продолжал бы писать! И публиковать. С твоим-то упрямством…
B.C. Вот уж и нет. Я могу сказать тебе честно: еще я очень люблю петь! Но у меня хватает же ума понять, что записать пару дисков для мамы и друзей — это нормально, но ни в коем случае не пытаться сделать карьеру певца! Потому что мои замечательные друзья — люди очень честные и четко дают понять: Володь, ну как ведущий ты лучше…
М.В. Ну, знаешь, «как ведущий ты лучше»… как ведущий, ты номер раз, нельзя же быть номером раз во всем, в конце концов. Даже Наполеон не умел музицировать.
B.C. В этом прелесть писательства, потому что здесь не надо ни с кем конкурировать, не надо ни с кем биться. Вот есть великий Веллер, а…
М.В. Гран-мерси. «— Не знаешь ты, брат, мадьяр! — сказал старый сапер Водичка».
B.C.…с которым чего мне конкурировать, понимаешь. А вот это же прелесть — что я не участвую ни в каких конкурсах, я не член никаких союзов, я пишу как думаю и говорю, для меня это как просто другая, еще одна форма мыслительной активности.
Я не претендую. Вообще. Ни на что. Когда мне говорят: Владимир Рудольфович, вы — писатель?! — я говорю: вы что, с ума сошли? Какой я писатель? Писатели у нас Лев Толстой и Антон Павлович Чехов! Я даже не литератор. У меня есть какие-то мысли, которые я излагаю в определенном стиле, ни на что не претендуя.
М.В. Тиражи книг, однако, примечательные и замечательные. На зависть большинству профессионалов. Написаны книги легко. В конце концов, человек, который хорошо думает и вследствие этого хорошо говорит, в состоянии без чрезмерного и каторжного труда научиться излагать собственные мысли на бумаге.
B.C. Миш, это другая проблема. У меня проблема в том, что от меня требуют публицистику, которую я с радостью пишу.
М.В. А кто, собственно, требует?
B.C. Издательства. Им интересно. А вот давай про это, а вот давай про то. И я, конечно, это пишу.
Но то, с чего я начинал — с «Хроники второго пришествия» из двух частей: «Евангелие» и «Апокалипсис», — эту тему мне развить не дают. Говорят: нет-нет, не сейчас. Вот сейчас очень интересно пишете про политику.
Поэтому когда я могу и есть время и я пишу книги типа «Мы русские, с нами Бог», которая для меня важна, — я вполне осознаю, что это не будет такой коммерческий-коммерческий успех. Для коммерческого успеха у издательства есть другое: есть востребованный Соловьев, бичующий коррупцию. Пожалуйста! — выходит книга про коррупцию: хорошая, страшная — пароли, явки, имена, проникновения.
Я хорошо понимаю, что это далеко от художественной литературы. Чуть позже будет, надеюсь, когда появится время.
М.В. Ничего. Никто никогда бичевание коррупции и не выдавал за художественную литературу.
B.C. Конечно. Для меня это способ мышления, я много писал, когда год был отставлен от телевидения — по разным причинам, которые, кстати, раз и навсегда разбивают мнение обо мне как о чьем-то проекте. Знаешь, меня всегда удивляют, когда говорят: ты — кремлевский проект! Либо: вот ты — любимый ведущий «Кого-Нибудь». Но Господи, если бы эти люди хоть немного знали, что на самом деле происходит!..
Знаешь, я единственный ведущий в стране, на которого подавали в суд деятели Администрации Президента Российской Федерации.
М.В. О, какой блеск! Когда и где? Почему ты с таким счастьем и на свободе?
B.C. Это было несколько лет назад. Я рассказывал о нарушениях в судебной системе. Я тогда страшно воевал с судьей Майковой. В конце концов ту систему доказательств, которую я предлагал, признали справедливой, и ее отстранили от должности, которую она возглавляла, — Арбитражный суд Московский третьей инстанции.
И тогда я рассказывал о том, как члены Администрации Президента управляют судебной системой России. Я называл такие фамилии, как Виктор Петрович Иванов, и еще много-много: Каланда, Боев. И жестко-конкретно: как они давали указания, в чьих интересах, какие дела. То есть, как сказано в великом классическом произведении кинематографическом, «не нужно путать собственный карман с государственным». И я все это конкретно пароли-явки-имена называл.