– Так, я пошла, – отстраняюсь от Вильяма, снова встретившись с ним взглядом.
– А я? – он мягко улыбается.
– А ты нет.
Ступаю на симпатичный мягкий ворсистый коврик и в тот же миг удивляюсь тому, что у папы такой хороший вкус. Когда он успел его развить?
– И что, я останусь здесь навсегда? – жалобно произносит Раск, высунув голову наружу.
– А ты хочешь остаться жить с моим отцом? – игриво улыбаюсь и наматываю полотенце на своё тело. – Кран душа здесь постоянно подтекает. Как же бесит, – наблюдаю за тем, как Вильям выключает воду, но скопившиеся капли продолжают спадать вниз.
– Точно так же, как ты, когда видишь меня, – Раск разворачивается ко мне лицом, похотливо улыбнувшись.
– Ладно, – дарю ему неуверенную улыбку и отворачиваюсь, взглянув на своё отражение в зеркале.
– Ты кончила?
Теряюсь от вопроса Вильяма, который он никогда не задавал настолько прямолинейно, и поднимаю брови, моментально найдя его глазами.
– Нет, – прищуриваюсь. – Я не успела. Но мне не привыкать, – снова издевательски улыбаюсь, прикусив губу, и Раск выходит из душа, раздражённо закатив глаза.
– Ну, ничего. Ещё успеешь, – небрежно бросает Вильям и обматывает вокруг бёдер полотенце, опустив голову вниз. На мгновение зависаю, рассматривая, как капли воды стекают по его идеальному прессу и теряются в махровой ткани полотенца. – У нас ещё вся ночь впереди. Только тебе придётся быть тихой, – он выпрямляется, развернувшись ко мне лицом, и я, нервозно сглотнув, отчаянно выдыхаю. – Да, и сглотнуть ты тоже успеешь.
– Ты почему такой активный сегодня? – нахмуриваюсь, непонимающе взглянув на Вильяма. – Шутишь только пошлые шутки как подросток в период пубертата.
– Я волнуюсь, – Вильям обессиленно опускает руки вниз. – Хочу понравиться твоему отцу, – он делает шаг ко мне навстречу, и его губы образуют мягкую улыбку.
– А говорил, что не переживаешь, – нежно улыбаюсь.
– Я хотел выглядеть бесстрашным принцем в твоих глазах, – Раск делает ещё шаг и касается моей талии, притянув меня к себе.
– Зачем? – опускаю ладони на его грудь, приподнявшись на носочки. – Я и так тебя… – замолкаю, разомкнув губы, и делаю мягкий вздох. Вильям еле-еле приподнимает уголок губ, слабо улыбнувшись. – Ну, ты понял, – разрываю наши объятия, потянувшись к стулу, и, скинув полотенце, быстро натягиваю на себя одежду.
– Понял, – лениво протягивает Раск, развернувшись ко мне лицом. Его физиономия окрашивается гримасой явного недовольства. Вопросительно вскидываю брови, и он добавляет: – Ты сказала, что я переодевался, – медленно подходит к стулу, опустив ладонь на свои вещи. – Где мне взять одежду теперь?
– Об этом я не подумала, – закусываю губу, виновато глянув на Вильяма, а он равнодушно пронзает меня взглядом. – Ладно, я выйду и принесу тебе твою сумку.
– А, может, ну его? – беспечно произносит Раск.
– В смысле? – бегаю глазами по его лицу, которое выглядит слишком спокойным.
– Давай я выйду с тобой. Что такого-то?
– Ты хочешь своей смерти?
Стоим с Вильямом ещё несколько секунд, прожигая друг друга глазами, и он прерывает тишину своим тяжёлым вздохом.
– Ладно. Жду.
Выхожу из ванной, оставляя Раска ждать, словно Хатико своего хозяина. Делаю шаг к дивану в гостиной, пытаясь быть максимально незаметной, как будто играю роль ниндзя в каком-нибудь японском боевике. Определённо, катастрофически, колоссально терплю фиаско в первые же секунды своей операции, ибо слышу за спиной голос папы.
– Детка, что делаешь?
Разворачиваюсь с сумкой Вильяма в руках и встречаюсь с папой взглядом. Начинаю перебирать всевозможные варианты ответа на этот весьма непростой вопрос.
– Пытаюсь сделать вид, что я всё ещё невинна, словно роза из нашего сада, папуля.
– Спасаю одну дьявольски прекрасную немецкую задницу от смертной кары.
– Нагло обманываю тебя, потому что мне дико неловко признаваться тебе в том, что я и Вильям… в душе в твоей ванной… Господи, прости.
– Фрея?
Видимо, я зависла на слишком долгое количество времени, и папе уже стало страшно за моё ментальное и физическое здоровье, поэтому он прямо сейчас внимательно разглядывает смущение, намертво поселившееся на моем лице, и даже не подозревает о том, что конкретно меня так сильно смутило.
– Дай мне пять минут. Я сейчас приду на кухню, – тараторю и понимаю, что такое поведение вызовет только больше вопросов, и уже мысленно готовлюсь каяться перед папой за все свои грехи.