– Совсем? – улыбаюсь, двинувшись вперёд, снова и снова ощущая глубокие проникновения.
– Здесь. В твоей детской комнате, – Вильям вглядывается в мои глаза, и я задерживаю дыхание. – Всё равно не могу избавиться от всплывающих картинок в моей голове, где ты ещё совсем малышка…
– Тебе же нравятся всякие малолетки. Типа Эмили. Неужели тебя это не заводит? – едко ухмыляюсь.
Раск грубо хватает меня за бёдра и резко опускает на себя, войдя во всю длину, и я, не выдержав, отрывисто вскрикиваю, но не от боли, а от наслаждения. Наслаждения не физического, а эмоционального, ощущаю близость с ним на уровне, который даже не могу описать словами. Это какой-то запредельный космос, который мы вместе посещаем каждый раз, когда находимся рядом друг с другом. Слишком ванильно? Да знаю я.
– Да не кричи ты, – Вильям перемещает руки на мою спину, наклонив меня вперёд, и я ложусь на него сверху. – Точно не буду больше с тобой сексом здесь заниматься, – мы встречаемся глазами, а я мягко улыбаюсь. – Как представлю, что твой папа входит в комнату в тот момент, когда я вхожу в тебя… – Его слегка пошловатая формулировка заставляет меня хитро прищуриться. – Постоянно стрессую.
– А когда ты стрессуешь, ты можешь только пять минут, да? – выпрямляюсь, растянув губы в издевательской улыбке.
– Миллз, когда ты прекратишь? – устало спрашивает Раск.
– Когда у меня шутки закончатся.
– Придётся заткнуть тебя.
– Как?
Вопросительно приподнимаю брови, и Вильям привстаёт, облокотившись на спинку кровати, и, притянув меня к себе, прикасается губами к моим губам. Обнимаю его, обвивая руками шею, и придвигаюсь ближе.
– Кстати, – Вильям отстраняется, опустив ладони на мою талию. – Раз уж мы заговорили о твоём детстве… – он лукаво улыбается, а я недовольно дёргаю уголком рта. Это не к добру. – Ты прямо тут… – вижу в его глазах вспыхнувший огонёк азарта. – Со своим школьным бойфрендом…
– Ну, нет, – наконец искренне улыбаюсь, ведь я ожидала чего-то совсем уж дикого. – Я в школе ещё не спала с мальчиками, – усаживаюсь на нём удобнее, слегка поёрзав, и Раск хрипло вздыхает.
– А когда у тебя был первый раз?
– А почему тебя это интересует?
– Хочу узнать тебя получше.
Вильям улыбается по-доброму, и я бы ему поверила, если бы не видела его взгляд. Он прожигает меня глазами так нетерпеливо, будто стоит мне помолчать ещё секунду, и он взорвётся от любопытства. Хочет узнать получше, ага, как же.
– Ну… – неохотно протягиваю, заведя прядь волос за ухо, и в нервозном состоянии продолжаю совершать это действие несколько раз подряд. – Когда я уже была старше восемнадцати.
– С кем? – глаза Вильяма загораются ещё сильнее, и я закусываю губу.
– Это важно? – раздражённо бросаю, слезая с его тела, и, небрежно натянув футболку на себя, присаживаюсь рядом.
– Мне интересно услышать эту историю, – мягко произносит Раск, дотронувшись до моего плеча. – В чём дело?
Прижимаю ноги к своей груди, согнув их, и упираюсь подбородком в колени. Моё дыхание учащается, и я физически чувствую волнение Вильяма, тут же ощутив чувство вины за то, что заставляю его волноваться.
– На первом курсе, – выдавливаю, еле слышно.
Моё тело в очередной раз подводит меня, начиная выдавать признаки моей взволнованности. Начинаю трястись, чувствуя ускоренный ритм своего сердца. Вильям сидит молча, не двигаясь, как будто решает или пытается решить, что ему делать в такой ситуации.
– Иди ко мне, – он не успевает договорить фразу до конца, и я сразу же ныряю в его объятия, прижавшись к нему вплотную. – Прости, – Раск гладит меня по голове.
– Всё в порядке, я расскажу, – отстраняюсь, тут же придя в себя, как будто буквально минуту назад я не тряслась от болезненных воспоминаний. – Патрик, – встречаюсь с Вильямом глазами, заметив, как его взгляд тут же наполняется ненавистью.
– Да ладно? Снова он?! – раздражённо произносит Раск, и я поджимаю губы.
– Снова ты говоришь о своём бывшем. Снова ты выводишь любимого парня на эмоции. Теперь ты, надеюсь, довольна, Фрея?
Я вновь слышу в своей голове голос, тон которого пропитан необоснованной злобой и враждебностью, направленной на одну меня, и который вновь заставляет меня почувствовать себя одинокой. За что ты меня так ненавидишь?
– Извини, я больше не буду о нём говорить, – встряхиваюсь, как будто хочу скинуть с себя неприятные ощущения или мысли, кровожадно пожирающие мою способность испытать истинное счастье.