По щекам катились слезы, и я то и дело смахивала их.
– Никитина! – окликнул кто-то.
Я подняла голову. Из-за решетки меня разглядывал какой-то молодой мужчина в кожаной куртке. Тонкий голубой свитер облегал крепкую грудь. В другой раз я бы наверняка предалась фантазиям, а сейчас… Не комильфо.
– Что? – спросила я.
Мужчина улыбнулся и, посмотрев на возникшего рядом сержанта, попросил:
– Открой, пожалуйста!
Сержант погремел ключами, звякнул задвижкой и отошел.
– Ты в той же одежде, что и у гражданки Сальниковой была? – спросил он.
– У какой Сальниковой? – не поняла я сразу, о чем речь.
– Так, – протянул он и подошел ближе.
– В чем дело? – Я напряглась.
– Хорошо! – пробормотал он, разглядывая рукава куртки и неожиданно приказал: – А ну, снимай!
Я растерялась.
– Зачем?
– Это уже вещественное доказательство…
– Почему? – недоумевала я и потянула за язычок замка «молнии».
В коридоре я увидела еще двух полицейских, вооруженных автоматами, и сразу поняла, что они повезут меня. На душе стало так тоскливо, что я завыла…
Глава 26
Злой рок
Я впервые в жизни испытала на себе, что такое идти в наручниках. Мало того что неудобно, так еще и стыдно. Кажется, внимание всех, кто находится поблизости, приковано к тебе. Оттого шаг неуверенный, голова в плечи и взгляд под ноги. Остальной мир на расстоянии вытянутой руки для меня отсутствовал. Из него лишь доносились отдельные голоса, гул машин, хлопки дверей…
Меня перевезли в другое здание в другой части Москвы. Вообще, насколько я могла ориентироваться, оно было примерно в том же районе, где мы с Наташкой и жили. Я ничему не удивлялась, ничего не боялась и не пыталась осмыслить происходящее. Мне стало все равно…
В сопровождении сержанта с автоматом я поднялась вслед за полицейским в свитере на второй этаж, прошла по коридору и остановилась у дверей, за которыми и скрылся оперативник. Через минуту я сидела напротив следователя, от которого меня отделял стол. Ничего лишнего. Голые стены, одна из которых сделана из черного стекла, прикрученный к полу табурет… Я поняла, что это комната для допросов. Еще я догадалась, что за одной из стен могут сидеть люди и наблюдать за нами, как в американском кино…
– Я – дежурный следователь Максимович Олег Константинович, капитан полиции, – представился круглолицый мужчина в очках. – Вы задержаны по подозрению в убийстве гражданки Сальниковой Натальи Константиновны…
По мере того как смысл сказанного доходил до меня, вся окружающая обстановка стала погружаться в какой-то туман из писклявого звука.
– Миленькие, родненькие! – Я привстала, но тут же плюхнулась обратно на табурет. – Значит, я не убила Маринку?
– Вы еще кого-то убили? – оживился Максимович.
– Нет, только Маринку… Вернее, вы только что сказали, что я ее не убила, – лопотала я заплетающимся языком. – Нет, не сказали, что именно ее, но никакой другой Сальниковой…
– Стоп! – одернул меня следователь.
Я замолчала. Надо сказать, далось мне это с трудом. Эмоции бурлили и переполняли меня. Хотелось закричать: «Маринка, я тебя люблю!» Но я сидела и пыталась понять, отчего тогда так пристально смотрит на меня следователь.
– Что? – спросила я.
– Фамилия, имя, отчество? – перечислил он порядок того, как мне следует назвать свои данные.
– Но вы же сами знаете, что моя фамилия Никитина, а зовут Марта! – напомнила я.
– Знаю, – подтвердил он и объяснил: – Это необходимая процедура для оформления протокола вашего допроса.
– Разве вы меня не отпускаете?
– Еще раз повторяю, вы задержаны по подозрению в убийстве гражданки Сальниковой Натальи, – проговорил он, словно робот.