— Расступитесь! Расступитесь, товарищи! — старичок рьяно взялся за знакомое дело. — Мне нужен свет. Вы тоже отойдите. Да, да, вы тоже! — богатырского телосложения мужчина быстро отодвинулся назад. — Так... что тут у нас?! Подложите что-нибудь на пол. Да, давайте это! Так...
Мессинг вздрагивал всем телом всякий раз, когда к нему прикасался врач. Твердые пальцы профессионала осторожно ощупали голову, горло, ища повреждения или раны.
— Где он? — веки приподнялись и на врача уставились покрасневшие зрачки. — Где этот человек? — он говорил с трудом; в его речи появился непонятный акцент. — Мне нужно с ним поговорить...
— Как же вы нас милейший напугали-то, — с усмешкой произнес врач, заглядывая ему в глаза. — Что это с вами такое случилось? У вас был припадок? Эпилепсия?
— Что?! — Мессинг непонимающе смотрел на старичка. — Эпилепсия?! Какая...? Да, нет же! Это вообще сейчас не важно! Где тот человек! Мне надо с ним обязательно поговорить! Это очень важно! — он вцепился в пиджак врача и начал умолять его. — Найдите этого человека! Его другу нужна помощь... Вы слышите? Ему надо все передать! Обязательно передать...
111
Отступление 66. Реальная история.
Из сообщения начальника 4 Управления НКВД СССР Судоплатова заместителю начальника 3 управления НКВД СССР Илюшину.
25 декабря 1942 г. № 7/с
«Украинские националисты, ранее находившиеся в подполье, встречали немцев с хлебом-солью /в Днепропетровске, Перещепино, Кишеньке и др./ и оказывали им всяческую помощь...
Немецкие оккупанты широко использовали священнослужителей-националистов для организации в оккупированных областях УССР, так называемого «нового порядка»...
Отступление 67.
Рашид ад Дин. Сборник летописей (Джами Ат-таварих) / История средневековья в 15 т. — М, 1962. — Т.7. — 382 с.
«... Есть в царстве сельджуков крепость Алапмут с другими крепостями, расположенными на землях, где не растет ни виноград, ни хлеб. Правит там старец Алах ибн-Саббах. Соседние правители называют его Горный старец из-за того, что дворец его расположен далеко в горах и сильно укреплен...
… Путешественники рассказывают, что люди ему сильно преданы и с радостью умирают по его приказу...
… В своем дворце он устроил роскошный сад — лес, который подобен раю. Юношей от двенадцати до двадцати лет опаивали и переносили в этот сад — лес, где они проводили целый день. Там они проводили время с прекрасными девушками и вкушали разные ятства... А к вечеру их снова опаивали и переносили обратно ко двору. После этого юноши были готовы и на смерть, лишь бы только попасть в рай...
________________________________________________________________
12 ч. 23 м. 25 июня 1942 г. поселок Барановичи.
Центральная улица (бывшая «Коммунистическая») пересекала населенный пункт почти на всем его протяжении и упиралась в городское кладбище. В связи с этим, среди определенной части жителей поселка бытовала такая шутка: «Где бы ни строили коммунизм, он всегда ведет на кладбище».
— Хорошо..., — еле слышно шептал высокий тучный человек, важно вышагивая неплохо сохранившейся брусчатке. — Порядок...
По обеим сторонам мелькали многочисленные вывески, исполненные строгим черным готическим стилем — «die Kommandantur», «Restaurant. Nur für die deutschen», «Filmtheater. Nur für die deutschen», «Adoptiv-Punkt», «Polizei».
— Подсоби, батюшка, — вдруг кто-то дернул отца Александра — священнослужителя Свято-Предтеченскогой церкви — за рясу. — Христом богом прошу! Батюшка!
Благостное выражение мгновенно слетело с лица священника, едва он повернулся и увидел сморщенное старушечье лицо, закутанное в ветхий от старости пуховый платок.
— Опять ты Пелагея, — брезгливо скривив рот, пробормотал он. — Ну... чего тебе надо? — старушка пыталась приложиться к его ладони, но пухлая ладошка все время норовила избежать поцелуя. — Говори скорее...
— Я же батюшка не за себя..., — поймав, наконец руку, она приложилась к ладони, от чего лицо батюшки скривилось еще больше. — Не за себя прошу... За соседа Митрошку. Детишки же у него малые остались! Малятки совсем. Цельный день голосят, не переставая! Как третьего дни забрали его германы, так и не слуху не духу..., — голос у бабули был звонким и разносился по всей улице. — Что же это делается такое? Митрошка же генвалид! Кому он такой нужен? Калека! Кто же тепереча детишек кормить-то будет? Батюшка, подсоби! Родимый, Христа ради...