- Гитлер — это подлый и сильный враг, человеконенавистник если хотите, но отнюдь не сумасшедший! - Карл Генрихович окончательно «сел на своего любимого конька». - Мой друг (старшина от такого обращения чуть не поперхнулся, но вовремя совладал с собой), я вас уверяю, они совершенно здравомыслящие люди и никогда не пойдут на применение химического оружия... Я наверное не открою никакой тайны, - его взгляд снова упал на капитана. - Наша страна накопила столько такого рода боеприпасов, что даже страшно представить... Это тысячи и тысячи литров отравляющих веществ... Я уверен, что у других стран аналогичные запасы также отнюдь не крошечные. В таких условиях, даже попытаться применить что-либо подобное будет настоящим самоубийством!
Все это старшина послушал совершенно молча, даже кивая в некоторых местах, словно соглашаясь со всем, о чем ему говорили. Илья Петрович успел отучиться лишь пять классов, пока не в его дом не пришли немцы... «Они и тогда входили в русские села по-хозяйски, - почему-то вспомнилось ему в этот момент. - Поблескивая солнечными отблесками на остроконечных касках, запыленные мундиры вламывались в дома и лающими голосами требовали то одного, то второго... Хрен с ними! Отучусь еще! - его глаза на какое-то мгновение затуманились и он незаметно опустил козырек фуражки на глаза. - Надо будет и выше пойду — университет закончу!». Весь этот пиетет перед тем, кто закончил школу или бери выше — университет, заставлял его и в этот раз внимательно слушать. Однако Голованко не стал бы тем основательным и въедливым старшиной если бы всегда принимал на веру все то, о чем ему рассказывают.
- Знаешь, медицина, вот все ты правильно говоришь, да как-то по-научному, - хитро прищурив глаза, начал разговор Голованко. - Слушаешь тебя и кажется, вот он фашист стоит перед тобой... Нет! Фашист другой, не такой как мы! Он самый, что ни на есть ирод! Блазень настоящий! - он с легонько стукнул себя по затылку. - Вот здесь у него не хватает чего-то! Понимаешь, ты медицина? Сумасшедший он! И ему твои россказни вот..., - старшина смачно сплюнул в сторону от себя. - Плюнуть и растереть!
К ним незаметно подсел капитан, продолжавший изучать карту. Казалось, еще минуту назад он сидел у окна, где было много света. И вдруг раз, его склоненная фигура уже буквально в метре от тебя! Старшина не раз ловил на себе его изучающий взгляд.
- Что ему все это? - продолжал Голованко, подвигая к себе котомку. - Если фашисту будет нужно, то он не задумываясь жахнет химическим оружием! Не задумываясь!
- А знаете, я полностью согласен с Ильей Петровичем, - вдруг в разговор вмешался капитан, оторвавшись наконец-то от карты. - Зря вы Карл Генрихович, с таким жаром отметаете возможность использования или испытания в данной местности химического оружия. Смотрите, сейчас крайне благоприятное время — это раз! Лето, мало дождей... Стоят просто идеальные погодные условия для испытания новых образцов отравляющих газов, например. Во-вторых, здесь отличная территория для подготовки и проведения подобных экспериментов! Население угнано в специальные лагеря, много военнопленных. В понимаете, что в распоряжение гитлеровцев попало много здоровых мужчин, на которых вполне могут что-то испытывать...
- Вот-вот, - встрепенулся старшина, от интереса даже чуть наклонившийся. - Я, товарищ капитан, о том же самом. Фашист, он все может сделать...
Бросив эту фразу, старшина зашуршал в своей котомке. Пару минут он что-то искал там с такой энергией, что волей-неволей привлек и внимание споривших. Оба — капитан и врач с интересом уставились на старшину и его мешок. Наконец, с торжествующим видом он что-то нащупал.
- Вот! - протянул он врачу какую-то изогнутую железяку. - Говоришь, все здесь нормально, ничего не обычного. Вот, смотри! Я давеча, у дома этого нашел. А патрон этот в лесу, у своего шалаша. Кумекай теперь, все ли здесь в порядке или нет?!
Наклонившись вперед, Карл Генрихович не удосужился стереть со своего лица самодовольной улыбки - «мол, что там еще может быть такого». На крупной, с окаменевшими мозолями, ладони лежали две железки — длинная, похожая на пластину, и обыкновенный патрон.
- Любопытно-любопытно, - пробормотал врач, сразу же хватая самый любопытный, по его мнению, предмет — золотистый бочонок. - Что же это у нас такое?
- Это, уважаемый Карл Генрихович, патрон калибра 7,62 мм. к винтовке Мосина. Дайте-ка посмотреть на секунду, - заинтересовавшийся Смирнов, осторожно, кончиками пальцев ухватил тельце патрона и приподнял его к свету. - Если я не ошибаюсь... выпущен он после 1930 г... Так... Точно! - Прищурив глаза, он внимательно рассматривал что-то такое, что было знакомо ему одному. - Фаска у нас не сферическая, а прямая. Кстати, и опорная площадь здесь поболе... Нет, точно после 1930 г. Возьмите!