…И с этого момента пьесы обычно начиналась абсолютнейшая, бессмысленная, отупляющая скука.
Стивен потянулся к выключателю громкоговорителя: как телеэкраны в «1984», полностью вырубить его было невозможно, но, по крайней мере, получалось приглушить голос Джоша до тихого бормотания, вроде шума в ушах. Некоторое время Стивен сидел и читал, затем ровно в 20:48, точно так же как девяносто шесть раз до того и еще сорок восемь – в будущем, Стивен влез в матовый обтягивающий черный комбинезон из шерсти и лайкры, в котором выходил на сцену в роли Призрака. Очень мало кому из мужчин – возможно, даже и не Джошу Харперу – удалось бы выглядеть в обтягивающем черном комбинезоне хоть сколько-нибудь стильно и элегантно. Стивен в нем напоминал давно умершего мима, и, приняв депрессивный вид, он быстро нацепил тяжелый черный плащ, схватил белую венецианскую маску и треуголку и направился вниз по коварной черной лестнице, ведущей в правую кулису.
На сцене поэт приближался к трагической безвременной смерти: от лихорадки, заработанной в процессе благородного содействия делу независимости Греции, и Стивен смотрел, как Джош воссоздает развитие болезни Байрона. Сегодня он прямо-таки шторм накашлял. Но хорошо ли он играет? Невозможно не признать, Джош почти сверхъестественно красив – лицо с плаката, которое одинаково хорошо смотрится над доспехами, тогой и космическим скафандром: женственное без женоподобности, мужественное без грубости, хотя и с оттенком некоторой жестокости, некой жесткостью в очертаниях глаз и губ – такое лицо подходит для романтического лидера или неожиданно обаятельного нациста. На сцене лорд Байрон мрачно и торжественно продекламировал: «Не бродить нам вечер целый под луной вдвоем»[8], а Стивен продолжал смотреть с неприятной, но уже привычной смесью профессионального восхищения и зависти, глухо и безрадостно пульсирующей где-то под ложечкой.
Потом красный свет за кулисами сменился на зеленый – сигнал ему выходить, и Стивен расправил плечи, кашлянул и шагнул вперед, на сцену. Было время, когда выход на сцену перед полным залом приводил его в некоторое волнение, но, честно говоря, это давно уже закончилось; даже попытки пересечь Шафтсбери-авеню приносили больше адреналина. Кроме того, освещение было совсем тусклым, пар от сухого льда заволакивал заднюю часть сцены, через которую он очень, очень долго шествовал, да к тому же лицо его закрывала маска. И все же, если работу следует сделать…
Думай, как призрак, сказал он себе. Моя мотивация – открыть дверь, как призрак.
Он так и сделал, потом, когда Джош повернулся к нему, отвесил глубокий поклон и прошел мимо, глядя строго перед собой.
Теперь закрыть дверь, но не слишком быстро, подумал он и медленно закрыл дверь. Он стоял совершенно неподвижно, медленно считая в уме до десяти, пока гасли огни на сцене, а как только раздались аплодисменты, повернулся и быстро ушел, чтобы не попасться на пути Джошу. В этом и состояла его роль: войти (как призрак), открыть дверь (как призрак), поклониться (мрачно и торжественно), уйти (быстро). Не больно-то много простора для интерпретации. Старая театральная поговорка утверждает, что маленьких ролей не бывает. Однако это была именно такая роль.
Как всегда, Джош Харпер ждал за кулисами – возбужденно поблескивающий глазами, ухмыляющийся и потный, как герой боевика.
– Эй, Стиваруни, дружище! – крикнул он, перекрывая рев публики, а потом снижая громкость до своего нормального говора: мягкого, слегка выраженного кокни. Это было еще одно из не слишком располагающих качеств Джоша: врожденная неспособность называть людей их настоящим именем, так что Донна становилась Мадоннстером, второй помреж Майкл – Микки Большое «Д», Максин – Максимиллиус. Стивену случалось бывать Стиваруни, Стивстером, Буллитом[9] или – пожалуй, самое раздражающее – Стефани. Казалось весьма вероятным, что, если бы Джошу довелось встретиться с далай-ламой или Нельсоном Манделой, он бы назвал их Даларуни Ламстер и Нельсони Мандоли. И они, скорей всего, не стали бы возражать.
– Я и правда очень-очень сожалею, что разрушил сегодня твои надежды, Стив. Ну, ты понимаешь, сыграть Байрона.
9
Так звали полицейского в одноименном фильме 1968 года, которого сыграл известный американский актер Стив Маккуин.