Генерал-адъютант Бистром 1
Начальник штаба генерал-адъютант Веймарн
Родион Егорович Гринвальд
Литография Буже с оригинала В. Гау 1840-е
Мнение командира Кавалергардского ее величества полка
Рассмотрев представленное ко мне при рапорте Комиссии военного суда, учрежденной при лейб-гвардии Конном полку от 24 февраля за № 12, военно-судное дело, произведенное по высочайшему государя императора повелению над поручиком вверенного мне Кавалергардского ее величества полка бароном де Геккерном, камергером двора его императорского величества Пушкиным и инженер-подполковником Данзасом, сужденными: первые двое за произведенную между ими 27-го минувшего января дуэль, а последний за нахождение при оной секундантом (на которой Пушкин будучи тяжело ранен, умер еще до открытия суда).
По делу сему и по собранным судом сведениям оказывается: что подсудимый поручик барон де Геккерн в опровержение взведенного на него Пушкиным подозрения относительно оскорбления чести жены его никаких доказательств к оправданию своему представить не мог, равномерно за смертью Пушкина и судом не открыто прямой причины, побудившей Пушкина подозревать барона де Геккерна в нарушении семейного спокойствия; но, между прочим, из ответов самого подсудимого, барона де Геккерна, видно, что он к жене покойного Пушкина, прежде нежели был женихом, посылал довольно часто книги и театральные билеты при коротких записках, в числе оных были такие (как он сознается), коих выражения могли возбудить Пушкина щекотливость как мужа.
Я, соображая вышеписанное, нахожу, что последние сознания поручика барона де Геккерна, есть уже причина, побудившая Пушкина иметь к нему подозрение, и, вероятно, обстоятельство сие заставило Пушкина очернить барона де Геккерна в письме к отцу его, нидерландскому посланнику барону де Геккерну, а вместе с тем и насчет сего последнего коснуться к выражению оскорбительных слов. Военный суд, обвиняя подсудимого, поручика барона де Геккерна, за дуэль, воспрещенную законами, и в нанесении Пушкину раны, от коей он умер, на основании законов приговорил как его, барона де Геккерна, так и секунданта, бывшего со стороны умершего Пушкина, инженер-подполковника Данзаса, к виселице. Но я, применясь к монаршему государя императора милосердию, простирающемуся ко всем впадшим в преступление, и принимая во уважение молодые, его поручика барона де Геккерна, лета и то обстоятельство, что он, будучи движим чувствами сына защищать честь оскорбленного отца своего (хотя сему, быть может, сам был причиной), и чрез то имел несчастье подпасть под строгий и справедливый гнев правосудия. За каковой поступок мнением моим полагаю: лишив его, поручика барона де Геккерна, всех прав российского дворянина разжаловать в рядовые с определением в дальние гарнизоны на службу.
Подполковника же Данзаса, коему предстоял еще случай прекратить таковую дуэль донесением по начальству, но он сего не исполнил и тем допустил совершиться оной и самому убийству, хотя следовало бы и его подвергнуть равному наказанию, но, принимая во уважение долговременную и беспорочную сего штаб-офицера службу, бытность его в походах и полученную во время сражения противу турок пулей рану, не лишая его дворянства по лишению орденов и золотой полусабли с надписью «За храбрость», разжаловать в рядовые впредь до выслуги с определением в армейские полки.
В прочем сие мнение и участь подсудимых имею честь предать на благорассуждение и решение высшей власти.
Заключено в Ст. Петербурге
февраля 27-го дня 1837 года
Свиты его величества
генерал-майор Гринвальд