Мы сможем обойтись без ненужного кровопролития.
С каких это пор мы стали противниками, брат?
Рано или поздно я все же открываю глаза и обвожу взглядом спальню.
Над головой висит тяжелый бархатный балдахин уже знакомого алого оттенка. Шторы отдернуты и закреплены на четырех столбиках в углах кровати. Я укрыта толстым пуховым одеялом, которое не помогает до конца унять дрожь. Я сама себе напоминаю кузнечный горн в разгар зимы – горячий внутри и в то же время холодный снаружи. По всей видимости, у меня жар.
Я осторожно сажусь. Не так уж и больно, я ожидала худшего. Поднимаю руку к голове и кончиками пальцев нащупываю повязку. Череп, конечно, еще ноет, но уже гораздо меньше. Монстры подлечили меня.
«Зачем? Может, им нужна моя свежая кровь?»
При мысли об этом к горлу подступает тошнота.
Будь здесь Дрю, он бы точно понял, что происходит и как быть дальше. Впрочем, он бы вряд ли оказался в таком положении. Уж брат-то точно прикончил бы повелителя вампов.
Но, передав мне флакон с эликсиром, он изменил наши судьбы, и теперь нам обоим придется из-за этого страдать. Возможно, Дрю уже заплатил самую высокую цену. В груди все сжимается, сердце пропускает удар, как будто говоря мне «нет».
– А ты неплохо выздоравливаешь.
Я резко поворачиваюсь на звук, и тут же сожалею об этом. От быстрого движения к горлу подкатывает тошнота, а перед глазами все расплывается, лишь через несколько мгновений складываясь в четкую картинку. У невиданно большого окна, которое, впрочем, совсем теряется в пространстве комнаты, стоит повелитель вампов.
Когда он поворачивается ко мне, его силуэт четко вырисовывается в льющемся через открытое окно бледном свете луны. Обычной луны. Значит, ночь кровавой луны уже миновала? Сколько времени прошло? День? Два? Луна еще практически полная, так что, надеюсь, не больше.
– Мы сделали все, что могли, – поясняет он. – Но даже при обычных обстоятельствах проводить человека через Грань опасно. И запрещено. А уж когда этот человек всеми силами стремится причинить себе вред, естественное разрушение ускоряется.
Пока он говорит, я осматриваю комнату. Здесь практически нет мебели – лишь пустой прикроватный столик в изголовье да у противоположной стены по бокам камина книжные шкафы, в которых нет ничего, кроме паутины. Только символ вампов, выгравированный над камином, притягивает взгляд. В остальном же комната выглядит пустой и бездушной.
– Тут нет подручных средств, поэтому даже не думай на меня напасть, – сообщает Руван.
– Я не…
– Только не прикидывайся, – закатывает он глаза. – У меня есть подробные записи о том, как тренируют охотников. Вы способны превратить в оружие все, что угодно. – Руван кивает на маленький пустой камин между книжными шкафами. – Я даже велел убрать каминные принадлежности.
Я с трудом сглатываю. Он по-прежнему считает меня охотником. Неужели… боится? Призвав на помощь всю храбрость, которую когда-либо видела у брата, я ровным тоном интересуюсь:
– Чего ты от меня хочешь?
– Поговорить.
– А если я не желаю говорить с тобой? – спрашиваю, набравшись смелости, хотя все внутри сжимается от одного его вида. Без эликсира я перед ним беспомощна.
– У тебя есть занятие поинтереснее? – В его глазах мелькает веселье.
– Ладно, продолжай, – уступаю я.
Он прав, выбора у меня нет. Да, я до сих пор жива, но не стоит и дальше провоцировать повелителя вампов. У меня ведь больше нет эликсира, чтобы подкрепить свои угрозы.
– У нас мало времени, поэтому буду говорить начистоту. Ты умираешь, – серьезно произносит Руван.
Я опускаю взгляд на свои ладони. Пусть меня подлечили, но мышцы нещадно ноют – примерно так же, как много лет назад, после первого дня работы в кузнице. Нет, еще хуже. И пальцы постоянно немеют, а руки двигаются с большим трудом.
– Ладно, – наконец киваю я.
Пока не знаю, готова ли я полностью ему поверить, но во мне и в самом деле что-то изменилось. Поэтому лучше не спорить. Пусть рассказывает, сейчас мне пригодятся любые крупицы ценной информации.
– Кажется, тебя это не беспокоит.
А ему-то что? Какое дело монстру, который охотился на меня и моих сородичей, до моего отношения к смерти? Конечно никакого. Наверняка это уловка, чтобы внушить мне ложное чувство безопасности.
– Тебе, наверное, тяжело воспринимать эмоции, связанные с осознанием неизбежного конца, – с ненавистью бросаю я.
– Думаешь, я ничего не знаю о смертности? – Он поднимает бровь.
– Извечный повелитель вампов?