Внезапная вспышка, и мы, окутанные звездной пылью, влетаем в серебристый водоворот, а миг спустя уже плывем по бирюзовому океану. Постепенно я вновь начинаю ощущать собственное тело. Сирен упорно тянет меня вперед, и от каждого взмаха его сильного хвоста по коже бегут мурашки.
Где же мы?
Морское дно совершенно пустынно. С поверхности воды, находящейся так близко, что, кажется, можно свободно дотянуться до нее рукой, падают полосы света, четко выделяясь на бугристом песке. Вдалеке виднеется странная красноватая дымка.
Внезапно морское дно резко уходит вниз, и я несколько раз моргаю, силясь осознать увиденное. Передо мной вовсе не обломки затонувшего корабля. Нет, здесь под волнами лежит настоящий город, полный света и песен.
Мы плывем прямо к нему, и постепенно детали вырисовываются все четче. Взору предстают галереи, обрамляющие внутренние дворы, под ними арочные проходы. Дома с террасами тянутся вверх столь же органично, как коралловые рифы. Роль входных дверей играют балконы, через которые сирены вплывают внутрь и выскальзывают наружу. На дальнем конце узкого утеса, напоминающего недостроенный мост через огромную пропасть, поглощающую горизонт, виднеются тусклые очертания замка. За ним стена красной воды, похожая на зловеще нависшее облако, которую едва сдерживает пузырь серебристого света. В красной дымке смутно проступают очертания щупалец, словно там, во мраке, кружат кошмарные твари.
Я содрогаюсь. Представший взгляду пейзаж поражает воображение, походя на картину художника. Признаться, я предпочла бы, чтобы он существовал лишь на холсте. Подумать только, именно здесь обитают морские чудовища. Чувства, постепенно возвращавшиеся по пути сюда, вновь немеют.
Все известные мне истории о сиренах заканчиваются словами: «Они захватывают тебя и забирают жизнь». Я перерыла множество книг, но не нашла даже упоминаний о заключенных с ними сделках или о том, как их расторгнуть. И уж конечно, нигде не написано про скрытый под волнами город…
Мы подплываем ближе, и очертания в красной дымке, которые я приняла за щупальца, становятся более четкими. Там вовсе не кружат чудовища, напротив, высится нечто неподвижное и вроде даже живое. Дерево? Прищурившись, пытаюсь разглядеть детали, но по воде гуляет сильная рябь, к тому же мы слишком быстро удаляемся в другом направлении.
Обогнув главный город, проплываем вдоль его окраины, а после над полями водорослей, превышающих по высоте грот-мачту парусного судна. Признаться, выглядят они неважно. По большей части сморщенные, покрытые ржавыми пятнами, мельчайшие частицы которых плывут вместе с нами по течению. По пути мы встречаем еще несколько домиков поменьше, и плавающие возле них мужчины и женщины при виде нас застывают в замешательстве.
Большинство сирен вовсе не напоминают кровожадных существ с молочно-белыми глазами, которые попытались схватить меня той ночью, а похожи на мужчину, по-прежнему сжимающего меня мертвой хваткой. Они такие же разные, как и люди: высокие и низкие, старые и молодые, с волосами всяческих оттенков – даже тех, в которые обычно не окрашивается растительность на голове или подбородке, – и с кожей разнообразных цветов: от бледного, как у приведшего меня сирена, до темно-коричневого. У одних узкие хвосты, у других широкие; чешуйчатые, с плавниками по бокам или гладкие, больше похожие на нижнюю часть тела дельфинов, чем рыб.
Невозможно описать все их разнообразие. Но в одном сирены схожи: у всех на телах нарисованы узоры. У кого-то всего несколько линий, тянущихся вокруг торса и бицепсов, другие от носа до плавников покрыты рисунками того же стиля, что красуются у меня на предплечье.
Мы поднимаемся на холм, где стоит особняк; позади него стена из камней и мертвых кораллов, за которой морское дно резко понижается. Вопреки логике создается впечатление, будто только эта тонкая стена не пропускает внутрь клубящуюся красноватую воду. Темная дымка просто замирает, как будто невидимый барьер простирается до самой поверхности воды.
Местные строения отдаленно напоминают мне поместье лорда Эпплгейта, и сердце сжимается от боли. На время прохода через проток я снова отправила его на нижнюю палубу, и он, вероятнее всего, погиб одним из первых. Может, его тело плавало среди тех, кого пронзило обломками судна?
Содрогнувшись, закрываю глаза и вспоминаю, как несколько лет назад познакомилась с его дочерьми. Теперь у девочек осталась лишь мать, довольно мерзкая женщина, и все из-за меня. Хуже всего, что Кевхан стал лишь одной из жертв… А ведь у всех членов моей команды имелись семьи.