– Мне всегда казалось, что ты уважаешь данное слово, – приводит он главный аргумент.
– Уважаю, и сильнее, чем ты думаешь. – От этого заявления веет опасным спокойствием, и Ильрит даже не пытается что-то сказать. Самодовольство на его лице сменяется невозмутимой маской, за которой невозможно понять истинные эмоции. Впрочем, мне случалось вести переговоры и с более невыносимыми и обидчивыми мужчинами, чем этот герцог. – Я знаю, какую сделку заключила, и хочу лишь получить то, что мне причитается. В Тенврате мы соблюдаем договоренности и платим долги. А уважаете ли вы здесь свои сделки?
– Да как ты смеешь… – рычит он.
– Тогда дай мне еще полгода жизни, как обещал.
Скрестив руки на груди, Ильрит пристально смотрит на меня. Явно что-то ищет, но трудно предугадать, к каким придет выводам. Я стараюсь держаться как можно более непринужденно, и, судя по легкому изгибу губ, его расстраивает невозможность прочесть что-то по моему лицу.
«Отлично».
Теперь сирен откровенно хмурится. Надеюсь, он услышал последнюю мысль.
– Никогда не предполагалось, что время будет выдержано с точностью до дня, из-за помазания… – Его слова подобны удару, но я не демонстрирую, насколько они меня задели. – Вмешательство лорда Крокана стало знаком того, что пора начинать. И если бы не я, ты бы сгинула, а вместе с тобой и надежда сирен.
«Надежда сирен? При чем здесь я?»
Ильрит не отвечает, даже если слышит мои мысли.
– Я при всем желании не смогу вернуть тебя в Природные Земли. Само твое появление здесь уже послужило толчком к началу помазания. – Ильрит опускает взгляд на мое предплечье, и я касаюсь рисунков, которые не только украсили кожу, но и оставили след в моей душе. – Ты станешь скорее магией, чем плотью, и если попытаешься покинуть Вечноморе, уйти из вод под Древом жизни, то просто исчезнешь. Прости, но теперь ты уже никогда не сможешь вернуться в родной мир.
– Ублюдок! – Мысль проносится в голове прежде, чем я успеваю ее остановить, ну и пусть. Я не жалею.
– Вижу, с момента нашей прошлой встречи ты научилась сквернословить. – Этот факт его не столько удивил, сколько позабавил.
– Я моряк, капитан. Лучшая во всех морях. Я вся пропиталась солью.
– Да-да, я в курсе твоих подвигов, Виктория, – пренебрежительно замечает он. Но меня цепляет другое.
– Откуда ты знаешь мое имя? – Не припомню, чтобы когда-нибудь ему представлялась.
– Я многое о тебе знаю. – Ильрит опускается ниже, и я отклоняюсь назад, чтобы он не прижался грудью к моей груди. Этот сирен едва не пожирает меня глазами. Потом тянется ко мне, и я не отстраняюсь – должно быть, под действием магии. – Знаю, что ты плавала по бескрайним морям и все отпущенное тебе время провела в борьбе.
Он прав.
«Но как…»
Ильрит обхватывает мое запястье, как раз над оставленными им узорами. По коже словно пробегают тысячи мурашек, отдаваясь дрожью глубоко внутри, в тех уголках тела, которые давно не знали прикосновений. Изо всех сил стараюсь сосредоточиться.
«Эта связь…»
– Да, – отвечает он на незаконченный вопрос, лишь мельком проскочивший в моих мыслях. – А с помощью помазания мы ее укрепим. Ты выучишь Прощальный дуэт и предстанешь перед лордом Кроканом, пока для всех нас не стало слишком поздно. – И добавляет, пресекая все мои возражения: – Теперь снимай рубашку.
Шесть
– Прости? – откидываюсь назад, и сирен меня отпускает. Мудрое решение.
– Мне нужно помазать тебя целиком, но в одежде не получится.
Складываю руки на груди, как будто пытаюсь прижать к себе рубашку.
– И часто ты предлагаешь едва знакомым женщинам раздеться?
– Мы не «едва знакомы». – И, не давая мне возразить, повторяет уже более нетерпеливо: – Снимай рубашку.
Мы впиваемся друг в друга взглядами в молчаливой битве разумов. По правде говоря, необходимость снять рубашку меня мало волнует, поскольку из-за специфики работы мои представления о скромности не такие, как у большинства людей. Члены команды лицезрели меня в любом виде: и одетой, и в разной степени раздетой, если на то возникала необходимость. Однако сейчас я наедине с мужчиной, и отчего-то в голове мелькают совсем другие мысли, относящиеся к тому, о чем я не позволяла себе думать годами.
Что ж, если он намерен выбить меня из колеи, я не доставлю ему такого удовольствия. Хватаюсь за нижний край рубашки свободного покроя и стаскиваю ее через голову.
Под ней находится корсет, который держится на месте при помощи двух бретелек. Он вполне удобен и отлично прикрывает грудь. Потребовалось три подгонки, чтобы довести его до совершенства, но в результате получился очень практичный и функциональный предмет гардероба, необходимость в котором возникла, когда однажды во время плавания грудь выскользнула из-под эластичной повязки и начала свободно болтаться. Природа наградила меня довольно пышным бюстом, и мне совсем не улыбалось трясти им при каждом прыжке или пробежке по палубе.