– Как можешь рисовать эти узоры, если не понимаешь их смысла?
– Все живое – творение рук леди Леллии, богини жизни. На наших душах и сердцах еще сохранились ее знаки, и даже если разум наш не в состоянии постичь тайны древних, то вечное, что живет в нас, все помнит. Если хочешь, Лусия может объяснить подробнее. Она училась в герцогстве Веры.
Пару мгновений мы оба молчим. Судя по его словам, Ильрит не ждет дальнейших расспросов и считает разговор оконченным, но не спешит уходить и не сводит с меня пристального взгляда. Как будто… на что-то надеется.
– Я вернусь позже и продолжу помазание, – вдруг сообщает он и быстро выплывает наружу сквозь промежуток между китовыми костями, из которых сделана клетка. Несколько раз взмахнув хвостом, герцог исчезает среди раскинувшихся подо мной зданий поместья – как будто стремится убежать.
«Что… это было?»
Вопрос повисает в окружающей меня воде, но я напрасно жду ответа.
Может, Ильрит все-таки вернется? Или кто-нибудь еще из сирен? Глупо, наверное, на это надеяться. Однако не верится, что меня просто так оставят без присмотра и больше ничего не объяснят. Подплываю к одному из отверстий между китовыми костями и осматриваюсь, оценивая свое положение.
Трудно точно сказать, в каком направлении движется солнце. Поверхность моря не так уж далеко; я смогу доплыть до нее на одном дыхании – если сумею набрать в легкие воздух. В это время дня солнце висит прямо над головой, и проникающий в воду свет играет со зрением злые шутки. Но, насколько можно судить, даже здесь, в Срединном Мире, восток остается востоком.
Тянусь за компасом, чтобы проверить, однако карман на бедре, в котором он обычно хранится, пуст.
Точно, его больше нет; затонул вместе с кораблем. Этот компас стал первой вещью, которую я купила именно для себя. Почти пять лет он помогал мне отыскивать путь. Теперь придется выкручиваться самостоятельно.
Над поместьем плавает не так уж много сирен, так что для начала лучше двинуться на запад. Именно там находится мой дом, и если плыть достаточно долго, то можно до него добраться, верно? Но Ильрит предупреждал, что я исчезну… Я еще помню, что случилось с рубашкой.
Возможно, от бегства пока лучше воздержаться, но изучить окружающую местность точно не помешает. Отталкиваюсь от покрытого ракушками пола, намереваясь проскочить между китовых костей, но меня резко останавливают.
Кто-то невидимый обхватывает сзади за талию и плечи и тянет обратно. От паники, которая поднимается внутри, стискивает горло. Руки по-прежнему не отпускают, настойчиво заставляя меня опуститься на пол и остаться внутри клетки.
Легким внезапно не хватает воздуха. Я хочу дышать!
«Дыши!»
Живительный воздух проникает внутрь, позволяя немного прийти в себя.
Океан вокруг внезапно воспринимается огромным, просто необъятным. По его поверхности я двигалась свободно, словно ветер, сама имея право выбирать, куда и зачем направиться, но теперь оказалась в ловушке сирена, чья магия однажды подарила мне свободу. Вода кажется слишком тяжелой, живой, давит на меня, тянет назад. И сдержанному спокойствию, которое я пыталась сохранять, приходит конец.
«Спокойствие под давлением обстоятельств, прямо как на корабле».
Эта мысль только усиливает чувство вины.
Мой корабль затонул, команда мертва, родные в опасности, а я в клетке и впервые почти за пять лет не могу сбежать. Мне предстоит остаться здесь навечно. Внезапно я снова ощущаю, как меня обнимают руки Чарльза. Он существует даже здесь, во владениях сирен, живет во мне и стискивает тело так крепко, что невозможно дышать… Вот почему нет воздуха и…
«Успокойся, Виктория, он далеко и не сможет до тебя добраться».
Закрываю глаза и некоторое время не двигаюсь. Сейчас мой разум похож на водоворот, нескончаемой спиралью закручивающийся все дальше вниз. Как бы быстро и далеко я ни убегала от бывшего мужа, какая-то его часть по-прежнему со мной, неотступно следует по пятам.
Сжав руки в кулаки, усилием воли отгоняю эти мысли. Чарльз уже выяснил, что случится, если он попытается меня связать. Сирен же пока понятия не имеет, что его ждет.
Кожа становится слишком чувствительной. Сперва я терла и скребла ее в стремлении избавиться от узоров. Знала, конечно, что никуда они не денутся, раз первые не исчезли за столько лет, но кто мешает попробовать? А после я продолжила раздирать собственное тело, поскольку обнаружила новое, необычное явление: всякий раз, стоило повредить кожу, она волшебным образом срасталась прежде, чем успевала упасть хоть капля крови.