Я кивнул головой, подтверждая, что знаю.
— Все время знала, что ты непростой, княже. Барчук, ты прости нас за все.
— Вас мне не за что прощать. Вам спасибо. За то, что не бросили в лесу, спасли, за лечение, за кров, еду и ласку.
— Сергий, хучь сложно, но идти тебе к тракту надобно. Леса у нас тут дремучие, зверья много. Тебе проще, сил у деревьев возьмешь, у камней старых. Знаешь теперь как. По лесу сложно без проводника. Путь к столице смотри по Яриле. Светило наше встает на востоке, а заходит на западе. Тебе туда надобно. Но все ж доберись до своих. Легше будет.
Наконец высказавшись и завязав сидор, бабка помогла надеть его на меня. Усадив на лавку, пару мгновений посидели. И молча, ничего не говоря друг другу, вместе с ней мы вышли из бани. Во дворе ничего не поменялось. Тот же староста с помощниками что-то негромко между собой обсуждали. Глазеющие на происходящее, зеваки все также стояли за околицей. Лизки нигде не было. От новой обиды снова сплюнул на землю. И зря.
Попрощался с Матреной. И пошел, не оборачиваясь, к калитке. Проходя мимо входа в сени, дверь вдруг открылась и из нее, со своим маленьким сидором и большой корзиной в руках, выскочила Лиза, громко крича:
— Ба, я тоже ухожу. Ухожу со своим Сергеем.
Женщина, прищурив глаза, со злостью посмотрела на нее. Глаза ее в ярости потемнели:
— Лизка! Что удумала? Не пущу-у-у с ним!
— Уйду, ба!
— Одна ты у меня-а! Не да-ам!
— Уйду. Решила так! Не уговаривай!
Женщина, внезапно сорвавшись с места, подбежала к собравшейся уходить Лизе и схватив ее, силой начала ее заталкивать обратно в дверь. Вырвала из рук сидор, упала корзина, из которой выпал и покатился по земле круг домашнего сыра. Из перевернувшейся крынки на землю потекло молоко. Вырывающуюся из ее рук, борящуюся с ней девушку в сени помог затолкать староста Степаныч.
— Не пущу-у-у с ним, Лизка! Даже и не думай мене!
— Ишь что удумала, окаянная. Бросить нас решила?!
Девушка заплакала. Злое и заплаканное от обиды лицо девушки гневно взирало на родных и теперь таких ненавистным ей людей:
— Я все равно, ба, уйду! Отпусти-ите! Не пустишь, убегу от вас навсегда! Как есть сбегу! Мой Сергий. Бабка, родич мой, попусти-и!
— Ты никуда не пойдешь?
— Я убегу. Не сегодня, так завтра убегу. Не завтра, так позже. Матрена, пусти-и! Не пустишь, не вернуся совсем.
Дверь закрылась, чтобы через мгновение оттуда выскочил староста. В сенях слышался злой ор и крики. Староста уперся в дверь и снова сказал мне:
— Не дадим. Уходи, княже!
Выйдя за околицу, Сергей оглядел стоящих на улице зевак. Поправив висящий на спине сидор и парострел, заткнутый за ленту ремня, взглянул в последний раз избу Матрены и не оглядываясь, ровным шагом двинулся прочь из деревни. Дойдя до развилки дорог, юноша свернул на ту дорогу, которая по словам местных, должна привести его к имперскому тракту.
Пройдя по дороге примерно пять верст, еще недалеко от деревни, парню встретилось недавно поваленное на дорогу дерево. И он, решив напоследок все-таки сделать ещё одно доброе дело, принялся за, ставший уже привычным, магический подъем тяжестей. Потратив на это дело несколько минут, Сергей решил немного передохнуть и присесть на траву.
Через минуту отдыха, юноша почувствовал очень, едва чувствующуюся, лёгкую вибрацию.
— Странно, землетрясение?! Нет, на землетрясение это не похоже.
Вибрация земли усиливалась с каждой минутой. Сергей лег на землю, прислонив ухо к земле, словно пытаясь услышать что-то новое. Лёгкая рябь земли ощущалась сильнее и мерными стуками.
— Нет, это не землетрясение. Совсем не похоже на землетрясение. Словно ходит по земле кто. А кто ходит?! Б…броне…бронеходы-ы!
Сергей не стал возвращаться прежним путем, а пробежался по краю леса, срезая себе обратный путь в деревню. Сейчас он во весь опор гнался в деревню через дальние покосы и луга. С помощью магии преодолел встретившийся ему широкий ручей. Скоро должно начаться деревенское поле, засеянное растущей пшеницей. Во время бега, он издали анализировал складывающуюся в деревне ситуацию. А она была стремной. В деревню от развилки с другой дороги на полном ходу, чихая паром, не останавливаясь, въехало несколько грузовых паромобилей. Рядом скакало несколько всадников. В хвосте колонны двигался легкий небольшой паровик, нелепо смотревшийся среди всех остальных машин. Позади всех них, по лугу, пугая пасущихся там коров, тяжело ступая и чихая паром, шла пара тяжелых бронеходов, украшенных катайскими знаменами и письменами. Не став заходить в деревню, оба бронехода остановились на ее окраине, издав бортовым ревуном воющие звуки. Стволы паропушек даже не наводились, словно их пилоты никого вокруг не боялись.