-И все равно не понимаю. Мы же поссорились и давно. Как она могла ждать и на что-то надеяться?
Гвардеец, чему-то усмехнувшись, отвечать не стал. Немного постояв, я успокоился, и мы двинули вниз, к выходу.
Проходя мимо информационной доски на стене, с наклеенными там магографическими картинками всех наших учителей, я остановился. Из всех картинок выделялось фото Евлампия, встреченного мною после окончания урока. Рядом на полу валялся обломок химического грифеля, коим тут же, на малой доске писались изменения и последние новости по приюту. Подняв его, я посмотрел предварительно по сторонам, убедившись в отсутствии могущих заметить мои художества людей. И напоследок быстренько пририсовал ненавистному мне попику лишних деталей на лице и бороде, превратившие того в карикатурного чертика, выделявшегося среди остальных магографий. Я покидал приют и мог себе позволить это мелкое хулиганство, не особо заботясь о возможных последствиях. Ну не перевариваю я его, еще с первого урока.
На выходе у дверей, попрощавшись с Аркашей, знакомый сторож долго тряс мою руку, словно на что-то еще надеялся, мы вышли из приюта. Показав рукой знак водителю паромотора двигаться в направлении мастерской Арбузова, к воротам следующего здания, я, с непривычки постукивая по камням мостовой тростью, пошел по краю тротуара. За мной медленно тронулся нанятый на весь день паровик. Идя по мостовой, мне вспоминался тот случай с рябым, так удачно попавшим под выстрел своего напарника. Поминал чертова Йозефа, из-за которого начался весь этот сыр-бор с бреарлевскими жезлами, продолжившийся моим побегом в столицу, службой во флоте и закончившийся лишь во дворце.
Впрочем, закончившийся ли? О судьбе родственника Императора ничего я не знал. Про солдат-катайцев же мне было известно. Некоторых солдатам удалось изловить и суметь заставить сдаться живыми. Правда часть из них, по вине лопухов-сторожей, впервые столкнувшимся с таким врагом, после успела зарезаться насмерть, не желая подвергаться ничьим допросам - о чем мне на заданный вопрос поведал Прохор, едва мы остались вдвоем. Террористов в городе нашли и вроде как всех постреляли, по невероятной случайности, не оставив никого в живых для допроса. Скорее, отомстили за своих, называется. Организаторы и вовсе были за кадром. Вот так вот. И что-то тяжелое скребло у меня на душе. Сдается мне, что это ещё совсем не конец.
Ворота в мастерскую 'Ремонт паровых омнибусов и телег Арбузова' были закрыты, но у ворот стоял незнакомый мне, явно недавно переехавший из деревни в большой город, молодой сторож.
-Чегой тебе, барин?
-Открой! Я к начальству.
-Так не велено нынче чужаков пускать. По приказу. Режим особый у нас, так. Токмо по письму, аль с сопрождением. -отбрил охранник.
-Какой режим? Какое письмо? Что ты мелешь? Свободный вход тут был, приютских на практическую всегда пускали.
-Так-то приютских, а ты, барин, не из таких. Костюмчик на тебе, барин, больно хорош. Не приютский. Эвон не портные без порток шьют, а небось в ателье хранцузском?!
-Так ты новенький? -пропустил я его предыдущее утверждение мимо ушей: -Что-то раньше тебя тут не видал?
-А что? Пускай и новенький! Чегось надобно-то? -несколько грубовато, окрысившись, выплюнул сторож.
-Ну-ка, хорош болтать, позови к воротам, -я задумался: -Да хоть кого! Андреича, Геннадия Николаевича...ну можно и Степана Николаевича. Все равно кого.
-Нет его! -буркнул парень.
-Кого нет? -не понял я сразу.
-Степана нет. Скончался он. Похоронили недавно. Сердце, люди грят, отказало.
Я стоял перед воротами, словно обухом прибитый только что сказанными сторожем словами.
-Николаич, да как же ты так-то? -с огорчением я думал о старом гонщике, стараясь ничем не выдать никому своих чувств. Появись я ну чуть раньше, уверен, мог бы влить ему совсем немного жизненных сил, воспользовавшись ближайшим старым деревом, думал я, позабыв о своем состоянии.
-Мог бы и повежливее сказать. Уважаемый человек был! -отвечаю я ему.
-А тебе что до него! Ежли нет письма, так проходи дальше, барин, не мешай людям работать! -совсем уж злобно ответил сторож.
Ну и дурак. Таких учить надо. Злые эмоции, в поисках выхода, накрыли меня с головой. Накидываю на сторожа капельку магического сгустка, все что удалось из себя выдавить. Врачи сказали, магией не пользоваться совсем до полного излечения, но я не хотел и не мог оставить слова грубияна-сторожа в отношении моего учителя без последствий. Да и черт с ним, с моим состоянием. Если что, Прохор тут не бросит. Мысленно приказываю поднять. Раздался резкий крик, очумелого от внезапного взлета сторожа.