— Мсье… — робко начал Жюльен.
— Чего желаете, чего желаете, мой юный друг?
— Мсье, мне нужно с вами проститься.
— Как же это, вы должны были остаться на все лето, а! Досадно! Кто-то болен или умер?
— Мсье, я вынужден уехать.
— Вынужден уехать? Но зачем?
— Я не могу остаться, я и так уже слишком задержался.
Лопата звякнула о лейку, Джемс завел газонокосилку, свежеотстриженные волосы лужайки, взлетая, рассыпались в теплом воздухе. Жюльен, услышав журчание оросительного фонтанчика, поспешно отринул все мысли об Изабель. «О! скорей бы он уже ушел, этот умирающий воспитателишка. Так хочется до обеда закончить «Сумму» Фомы Аквинского!»
— Слишком и потерял покой, — Жюльен вспотел, края воротничка врезались в синюшную шею. — Потому что, я полюбил мадмуазель, вашу дочь.
— О, какая досада! И какую же из двух, скажите на милость?
Эжени слишком красива, увы, претендовать можно только на бедную малышку Матильду… Разъяренный отец схватил его за плечо, почувствовал вялое, белое тело под черным сюртуком, ослабил хватку и отступил. Жюльена попросили собрать чемоданы и покинуть дом.
— Ну-с, ваш молодой человек уезжает, — объявил папаша, усаживаясь в кресло с зеленой обивкой, — да, уезжает, он не желает оставаться, и вы ни за что не угадаете по какой причине. Но начнем с тебя, что ты сейчас проходишь? Фараонов? А почему он не заставляет тебя читать «Таис»{10}? Это гениально! А какой французский! Ах! если бы люди в этих краях читали «Таис»…
Прохаживаясь однажды между курятниками, он услышал крик ребенка: «Обожди!» Что за «обожди», малыш? Ребенок шлепал босыми ножками по грязи, его мать, вдова, нанималась на поденные работы. Производитель ликера послал им брошюру «Говорите правильно». Правильно не кусок, а ломтик пирога с черносливом. Он ловко завернул книжицу в бумагу, загнул аккуратные острые уголки, не прошло даром время, когда он служил у аптекаря и фасовал травяные сборы, отрывал с катушки ленточку, перевязывал пакетики, вся одежда пропахла донником, аптекарь водил дружбу с князьями и отправлял за моря посылочки со смесями трав, собранных в Идумее{11}; местные жители с кюре во главе раз в год торжественно встречали знатных друзей аптекаря, дети бежали за кортежем по лужам, мешая саламандре собираться на княжескую свадьбу; но, увы, кареты исчезали за оградой-обманкой, а юный слуга, на которого оставляли хозяйство, слонялся из комнаты в комнату, от ромашки к васильку, от василька к шалфею и царапал ножницами на окнах, закрашенных синей краской, как того требовало хранение трав, рисунки пленников.