К счастью, это произошло на глазах у многих богомольцев. Они заступились и спасли от смерти блаженного старца. Федьку судили. Вызвали и старца Исидора как пострадавшего. И судья спрашивает его:
– Расскажите, пожалуйста, отец, как все было?
– А что было?
– Да этот преступник хотел Вас зарезать?! Вот и нож, который у него из рук выхватили!
– Да что Вы пристаете к человеку? Он и не думал, и не хотел меня зарезать.
– Да как же не думал и не хотел?! Ведь он бросился на Вас с ножом. Сколько свидетелей есть, и все как один одно и то же свидетельствуют против него.
– Да что Вы к нему пристали? Ведь он был пьян и ничего не помнит… Отпустите его, отпустите!
При этом старец заявил, что если Федьку не отпустят, то он уйдет из скита – «от такого позора и великого греха», что из-за него «осудили человека». И пришлось отпустить преступника, потому что Старца очень ценили и не хотели с ним расставаться. Сам Федька после этого плакал и просил прощения у старца Исидора. А Старец всем рассказывал после, самоукорительно качая головою:
– Я под суд попал… Меня-то судили. Вот какой грех!Случалось, что старец Исидор направлял своих посетителей к старцу Варнаве, когда надо было хорошенько пробрать, чтобы человек пришел в чувство своей греховности. Посетитель не успевал и слова вымолвить, а Старец наперед уже знает:
– А Вам, по Вашей нужде, непременно надо пойти к старцу Варнаве. Он Вам поможет. А мне это не дано…
– Да нет, батюшка, я хотел бы к Вам!
– Нет, нет! Господь благословляет к отцу Варнаве. Идите с миром! И скажите ему, что я Вас прислал к нему за наставлением… Так надобно… Это – воля Божия!
Владыка Феофан говорил, что старцы Варнава и Исидор дополняли друг друга, и поэтому между ними была большая духовная дружба и любовь.С.М. Труфанов (отец Илиодор)
Среди студентов Санкт-Петербургской Духовной академии был монах Илиодор, служивший позднее в Царицыне. Отличался он духовной пылкостью и повышенной ревностью. А о таковых Святые Отцы предупреждают, что они легко могут попадать в прелесть духовную, в духовное самообольщение. Это происходит оттого, что они, по самоуверенности и самонадеянности, начинают подвизаться более должного смирения, уповают на свои силы, а не на Господа. И Господь попускает им, а вернее сказать, и всем нам, дабы вразумить нас и смирить, попасть в эту духовную болезнь высокого о себе мнения и мечтания. А это – начало всех страшных бед, ибо Писание говорит: Погибели предшествует гордость, и падению – надменность (Притч. 16, 18).
И вот с этим монахом пришлось владыке Феофану немало помучиться. По смирению своему Владыка не надеялся на себя, пригласил отца Илиодора поехать к Старцу, чтобы Старец, по данной ему благодати, направил его жизнь духовную по верному пути… Собрались. Садились на поезд на маленькой пригородной станции. Владыка, дабы не дать лишнего повода монаху к разговору, отошел от него и, по монашескому правилу держать ум к Богу, занялся внутренней молитвой. Но, взглянув в сторону отца Илиодора, увидел, что с ним что-то неладно. Около него вертелся как юла какой-то смуглый мальчуган, очень похожий на цыганенка. Мальчик выделывал ногами и руками что-то, как бы плясал. «Да откуда он взялся, этот цыганенок!» – мелькнула мысль у владыки Феофана. Отец Илиодор пристально смотрел на мальчика и, казалось, весь был поглощен им. Владыка позвал монаха по имени: «Отец Илиодор, отец Илиодор!» Но тот не слышал. После оклика этот непонятный «цыганенок» начал еще быстрей, как юла, плясать вокруг него.
Отец Илиодор напряженно следил за ним. Владыка снова позвал его, но тот опять не слышал. Владыка подошел к нему и увидел, что тот вне себя, поглощенный вниманием к непонятному мальчугану. «И откуда он появился?!»
Тогда владыка Феофан взял его за рукав рясы и потянул за собою. Только таким образом удалось отвести его в сторону. А отец Илиодор, растерянный, беспомощный, сам не свой, побледнел, изменился в лице. Владыка спрашивал его, в чем дело, но он только водил испуганно глазами и ничего сказать не мог… А «цыганенок» тот бесследно исчез, как сквозь землю провалился…
Все это было очень и очень странно. Только потом уже стало ясно, что это было какое-то необъяснимое, но сильнейшее бесовское наваждение. Редчайший случай: днем, на людном месте, на перроне, при народе.
Это чрезвычайное происшествие на пути к Старцу не предвещало ничего доброго для отца Илиодора. Обо всем происшедшем владыка Феофан рассказал Старцу в присутствии отца Илиодора. Но сам отец Илиодор был в особом состоянии, то ли подавлен случившимся, то ли поглощен, оставался совершенно безучастным к тому, что говорил Владыка, как будто бы это его не касалось. И даже слова Старца не затронули чувств отца Илиодора. Он остался замкнутым в себе. Старец говорил о величии Божием и о ничтожестве и греховности человеческой. О том, что единственный путь к Богу – это путь смирения. Но монах Илиодор не слышал. Так владыка Феофан и монах Илиодор без видимых результатов вернулись в Петербург. И здесь только отец Илиодор начал постепенно приходить в себя. Но и снова произошло с ним нечто маловероятное.