— Пора итти.
— Пора.
Около крыльца стояли сельчане. Они тоже слышали стон. По спинам их прошел холодок.
— Эй, не ходите, — дрожащим голосом посоветовал смельчакам Кузьмич. — Худо будет!
— Одумайся, Андрей… Одумайся, Иван Иваныч, — поддержал его дед Савелий.
Остальные заговорили тоже:
— В экую тёмку пойдете…
— Али себя не жалко?
— Подумал бы о семье, Андрей…
— Обо всем я подумал, земляки, — весело и твердо ответил Андрей. — Пойдем, Иван Иваныч…
Оба, с ружьями за спиной, спустились с крылечка. Здесь Андрей достал спички и зажег большой фонарь.
— Ну, земляки, — сказал он, — подите в избу да там нас и ждите. Главное — Наталье с Гараськой поваднее будет. Вернемся мы скоро.
— Андрей Василич, не ходи, — раздался из темноты жалобный голос Натальи.
— Не тревожься, скоро вернемся, — повторил он и двинулся с учителем вперед, освещая фонарем дорогу. Ветер бесился, нападал на фонарь, но погасить его не мог.
А в Кутовом овраге все звучал и звучал загадочный стон.
Сельчане долго смотрели на удалявшиеся фигуры, на фонарь, который то светился желтым пятном, то пропадал, будто тонул в ночи. Наконец, фигуры растаяли впереди, фонарь мутно блеснул последний раз.
На крыльце плакала Наталья, ей вторил Гараська. Потом Наталья, ладонью прикрыв глаза, а другой рукой увлекая мальца, пошла в избу. Мужики, смущенные и озабоченные, двинулись за ней следом.
В избе бледно светила небольшая лампа. Мужики расположились — кто сидя, кто полулежа — на полу и на лавках. Многие закурили. Долго длилось молчание — только Наталья да Гараська всхлипывали за ситцевой занавеской на нарах. Наконец, Кузьмич сказал:
— Ну, хоть и жаль людей, а все-таки скажешь: не надо бы хвастать смелостью. Теперь, небось, и не рады, что пошли. Погодь, до оврага не дойдут — прибегут назад, как встрепанные.
— Ну да — вернутся, — отозвался дед Савелий уверенно.
Темнота за окошком сгустилась. В трубе плакал ветер.
XIII
Андрей и Иван Иваныч вступили в овраг. Ноги путались в густой и сухой крапиве. Ветер бил в лицо, кидался на фонарь. Стон впереди звучал все настойчивей, резче, потом вдруг оборвался в ту минуту, когда ослабел ветер.
Оба остановились.
— Как быть? Ничего не слышно, — сказал Андрей.
— Да, стихло. Подождем минутку — может быть, опять застонет, — отозвался Иван Иваныч.
Постояли. Издали из леса донесся волчий вой и замер.
Снова налетел порыв ветра, и снова раздался стон в овраге.
Пошли вперед.
— Фонарь-то, фонарь береги от ветра, — говорил Иван Иваныч Андрею. — Неровен час — задует.
— Ладно, — ответил Андрей и внезапно запнулся за пень. Стон, оборвавшийся было на миг, раздался у самых его ног.
— Стой! — сказал Андрей. — Здесь стонет.
— Ну?
Иван Иваныч остановился.
— В чем же дело?
— А вот поглядим.
Андрей опустился на корточки. Теперь ему было ясно: стонет пень. Он осветил пень фонарем, осмотрелся и вдруг захохотал громко и весело.
— Иван Иваныч, смотри-ка, дупло! Ха-ха-ха! Вот так нечисть!
Андрей хлопал ладонью то по колену, то по пню и не мог остановить смеха.
Иван Иваныч посмотрел на пень, понял, в чем дело, и тоже засмеялся.
А кругом стояла холодная черная ночь. В небе перемигивались редкие звезды. Из леса опять донесся чуть слышно волчий вой.
XIV
Махорочный дым в андреевой избе все густел и густел. То и дело кто-нибудь из сельчан выскакивал на крыльцо, всматривался в темноту и потом, возвратившись в избу, говорил:
— Все еще не видать их. И то сказать: може, фонарь задуло, а их в экой тёмке разве высмотришь…
Ожидание с каждой, минутой все больше и больше тяготило сельчан. Лица у всех были взволнованы и тревожны.
Наталья и Гараська затихли за занавеской, но страх ни на минуту не покидал их.
Снова и снова выскакивали сельчане на крыльцо, но учитель и Андрей не шли.
Наконец, Лаврентий сказал:
— А что, земляки, не пойти ли нам всем миром? Может, с ними что-нибудь…
Он не договорил.
Дверь распахнулась, и в избу быстро вошли Андрей и учитель. Они смотрели весело и задорно, улыбались. Выглянув из-за занавески, Наталья радостно всплеснула руками, Гараська подпрыгнул. Сельчане смотрели удивленно.
— А вот и мы… живы и невредимы! — крикнул Андрей звонко. — Не тронула нас нечистая сила, да и не нашли мы ее нигде!
— Вся нечисть вышла, а за новой посылать не стали, — засмеялся учитель.
— Да вы толком говорите, что и как, — сказал Лаврентий. — Ну?