Прокурорша наконец «довела» Юлю до квартиры. Думаю, что колорит допроса живее всего будет передан в его дословном изложении.
Прокурор:Что вы делали, очутившись в квартире?
Юля:Юрий начал приставать.
Моргенстерн:Возражение! Вопрос был «Что вы делали?», а не «Что Юрий делал?»
Судья:Утверждаю.
Прокурор:Наступил ли момент, когда Юрий стал к вам приставать?
Моргенстерн:Возражение! Наводящий вопрос.
Судья:Утверждаю.
Прокурор:Наступил ли момент, когда Юрий пригласил вас в спальню?
Моргенстерн:Возражение! Наводящий вопрос. Мы еще ничего не знаем о спальне.
Судья:Утверждаю.
Прокурор:Что делал Юрий, когда вы очутились в квартире?
Юля:Юрий начал приставать.
Прокурор:Опишите, что именно он начал делать.
Юля:Он грубо схватил меня за руку и потащил вспальню.
Прокурор:Как вы отреагировали на это? Сказали ли вы ему что-либо?
Юля:Я сопротивлялась. Я сказала ему, что не хочу с ним идти в спальню.
Прокурор:А он что?
Юля:Он сказал, что убьет меня, если я с ним не пойду, и втолкнул меня в спальню.
Прокурор:(шепотом, предвосхищая ужас в ответе): Ичто там произошло?
Юля:(сдерживая рыдания): Он изнасиловал меня.
Прокурор:Я понимаю, что вам больно говорить на эту тему, но вы должны понять, что вам нужно полностью ответить на мой вопрос. Скажите, он ввел свой член в ваше влагалище?
Юля начала искусственно рыдать. Слез не было. Я заметил что-то вроде улыбок у некоторых присяжных — настолько очевидна была Юлина игра. Она поднесла стакан с водой ко рту и начала клацать по нему зубами — так тяжело ей было вспоминать надругательство, которое учинил над ней Юра.
Юля:Д-да.
Прокурор:Вы дали на это согласие?
Юля:Нет!
Прокурор:Что вы ему сказали?
Юля:Что я не хочу этого.
Прокурор:Что еще он вам сделал?
Моргенстерн:Возражение! Откуда вы знаете, что он еще что-то сделал?
Судья:Утверждаю. (К прокурору.) Будьте внимательны.
Прокурор:Юрий сделал еще что-нибудь?
Юля:Да.
Прокурор:Что?
Юля:Он сказал, чтобы я… Я стесняюсь об этом говорить.
Прокурор:Я понимаю ваши чувства, но вы должны собраться. Итак, что он сделал?
Юля:Он… Я не могу сказать.
Прокурор:Вы должны, Юля. Я, к сожалению, не могу вкладывать свои слова в ваш рот.
Юля:Он потребовал, чтобы я взяла в рот его член.
Прокурор:Вы дали на это согласие?
Юля:Что вы!
Прокурор:Да или нет?
Юля:Конечно нет!
Прокурор:А он что?
Юля:Он выхватил ружье и сказал, что застрелит меня, если я этого не сделаю.
Прокурор:Какая была ваша реакция на эти слова?
Юля:Я очень испугалась. У него был очень страшный вид, и я ему поверила.
Прокурор:И?
Юля:Что и?
Прокурор:И вы в итоге подчинились его требованию?
Юля:Да, мне пришлось взять в рот его член.
Присяжные, судя по их виду, Юлиной версии поверили слабо. Юля явно произвела на них отрицательное впечатление.
Когда дошла очередь до перекрестного допроса, Пол в очередной раз поступил правильно, решив не терроризировать Юлю, не ловить ее на противоречиях, чтобы не вызвать у присяжных сочувствие к ней. Наоборот, вопросы он задавал очень вежливо, мягко. Спросил, не заезжали ли они в продовольственный магазин, чтобы купить продукты («нет»), не пила ли Юля в тот вечер на квартире у ребят («нет»), сколько времени она провела в квартире («не помню»), рассказала ли она Тане, что произошло в спальне («да»). Когда рассказала? («не помню»), приходила ли ей в голову мысль о побеге? («да»), как она в итоге совершила побег из квартиры? («когда ребята уснули»), когда это произошло? («не помню»), выходила ли она из квартиры и возвращалась ли обратно? («нет»), смотрела ли она телевизор, будучи в квартире? («не помню»), просила ли она Юру купить ей что-нибудь? («нет»).
Отработав Юлю, Пол вызвал первого и единственного свидетеля защиты — Гришу. Гриша, отвечая на вопросы Пола, рассказал, как они с Юрой встретились, как позвонили Тане, как подобрали девочек на углу, как зашли в русский продовольственный магазин и что купили, как доехали домой, как Юра запарковал машину в двух кварталах от дома (при этом Гриша назвал улицу, где Юра запарковал машину), как они весело шли к дому, где жили Юра и Гриша, как вместе делали салаты, и как Юра жарил цыплят, и как он начадил, что вызвало смех и подтрунивание со стороны девочек. Гриша назвал телевизионную передачу, которую они все вместе смотрели, как девочки, которые гораздо лучше знали английский, помогали мальчикам с переводом, как все выпили коньяку и вина, и как потом разошлись по спальням. Гриша, наверное, поскромничал, сказав, что они с Таней только целовались. Никаких подозрительных звуков из Юриной спальни Гриша не слышал. Когда Юра и Юля вышли из спальни, оба выглядели довольными. Пол прямо спросил Гришу насчет Юриной выходки с ружьем, и Гриша подтвердил, что Юра на самом деле глупо пошутил, но все всё равно смеялись, потому что Юра надел советскую шапку-ушанку и был похож на деда Мазая. Шапку-ушанку Гриша кое-как описал, но никто в зале суда, кроме Юры и меня, сравнения с дедом Мазаем не понял, Пол переспросил, и Гриша объяснил, что это такой персонаж из мультика. Я сделал изумленное лицо, и Гриша, увидев мою реакцию, сказал:
— Ну, все из Советского Союза знают, кто это. Это очень смешной персонаж, он охотник, зайцев из ружья стрелял, а весной, когда наводнение, брал их в свою лодку, спасал. И у Юры было ружье.
Прокурорша закричала:
— Возражаю!
Пол спросил, почему. Прокурорша разумно объяснила, что не установлено, что Юля и Таня вообще знают о существовании такого персонажа. Судья поддержал прокуроршу и попросил стенографистку вычеркнуть Гришины реминисценции насчет деда Мазая.
Мне не понравилось, что Пол несколько утратил контроль над Гришей и вообще позволил ему рассказывать всю эту чушь. Присяжные явно не оценили, насколько Юра был смешон в шапке-ушанке с ружьем в руках. Сдругой стороны, прокурорша повела себя неумно, выдвинув возражение против Гришиной чуши про деда Мазая с зайцами. Когда свидетель противной стороны несет чушь, ему обычно дают выговориться.