— Алексей, скажите мне, вам ведь уже двадцать два года, понятно, что вы пока молоды, но не считаете ли вы, что пришла пора остепениться?
Осанка Алексея стала ещё прямее:
— Анастасия Романовна, о чём вы говорите? Вам же хорошо известно, что сейчас мне придётся получать особое разрешение на брак. У меня почти что ничего нет. Что я могу дать моей жене? Пока все мои помыслы направлены на служение отчизне. Верой и правдой служить ей, отдать все силы, а если будет и нужно, то жизнь.
Улыбка у Анастасии Романовны получилась, благо у неё был большой опыт, но такая, словно у неё очень болели зубы.
— Да, верно вы говорите. Это всё очень благородно, но и о светской жизни не следует забывать. Вы слышали, на Рождество здесь дадут бал?
О бале Алексей, конечно же, слышал, но надеялся, что скорая выписка, а затем и служебные дела дадут ему немало поводов избежать подобной повинности.
— Ах, где же ходит это непослушное дитя. Как ушла с самой зари, так и не видать с тех пор. Лизонька вам лучше о бале расскажет. Какая она милосердная девушка, вы бы знали. С тех пор, как мы сюда переехали, количество заготовленной ей совместно с местным женским обществом корпии не поддаётся счислению. А как внимательна она к каждому раненому. Правда, мне грешно было сетовать на неё.
Алексей уж было собирался согласиться со всем сказанным, которое он всецело разделял, как в прихожей послышались лёгкие шаги, а вскоре звонкий голос зазвенел в комнате.
— Ах, здравствуйте, маменька. Здравствуйте и вы, Алексей Кириллович, — Лизонька кружилась по комнате, напоминая подхваченный ветром осенний лист.
— Маменька, вы же не сердитесь на меня, что я так долго? — она приласкалась к матери и, наконец, нашла себе место на обитой вышитым сафьяном софе. Светлые волосы местами выбивались из ранее старательно уложенной причёски и падали на лицо.
— Простите мне мой вид. Я так к вам спешила. О чём у вас здесь велись разговоры, пока меня не было?
— Лиза, ну как ты себя ведёшь. Ох, точно сущий ребёнок.
— Мне уже шестнадцать, маменька, и я совсем не ребёнок. Уж кому это знать, как не вам?
Анастасия Романовна только покачала головой и извиняюще посмотрела на Алексея. Тот в ответ улыбнулся. Лизонька никак не желала становится серьёзной девицей и с удовольствием предавалась любым дурачествам. Несмотря на серьёзные шестнадцать лет. Алексей подал руку помощи госпоже Белинской
— Анастасия Романовна рассказывала мне, что вы могли бы просветить меня насчёт планируемого бала в Пятигорске?
Анастасия Романовна с благодарностью посмотрела на Алексея, а Лизонька вся с полной отдачей увлеклась новой темой.
Проведя некоторое время в разговорах о планируемом торжестве, Алексей взял фуражку, попрощался и собрался уходить. Лизонька вышла его проводить.
Фуражка вдруг выскользнула из рук Алексея и с тихим шорохом упала на пол. Лизонька спешно поторопилась опуститься, чтобы подать её Алексею, попутно успев отряхнуть с неё пыль.
— Надо же, какой вы неловкий. А ещё офицер.
Алексей взял из её рук фуражку и надел на голову.
— Елизавета Михайловна, впредь я буду ловчее. Могу вас заверить, что вы подняли мою фуражку в последний раз.
Лицо Лизоньки побледнело, так что Алексей счёл нужным добавить.
— Не обижайтесь, но так не годится. Скажите лучше, как прошли ваши сегодняшние труды?
Лизонька посмотрела на него долгим взглядом.
— Знаете, после вами сказанного мне не стоило бы вам ничего говорить, но всё прошло хорошо.
И спешно попрощавшись, она развернулась и ушла, стуча туфельками.
Алексей вышел на свежий воздух. Погоду метало туда-сюда, поэтому внезапная оттепель сменилась такими же внезапными заморозками, а потом пошёл уж совсем неожиданный снег. Так что под красивым пушистым покрывалом дороги то и дело скрывался скользкий ледок. Алексей покрепче взялся за трость и направился по свежему снегу в госпиталь. Идти ему было далековато: весь бульвар, а потом ещё и подниматься на гору, но слова Лизоньки его обнадёжили, и эта надежда придала сил. Значит, Павел не злится, значит, к нему можно будет снова зайти. Только прихватить статью и ту книжку в переплёте под павлинье перо, что оставляла Лизонька. Конечно, существовала большая вероятность, что Павел просто был как обычно вежлив с другими людьми и Алексею вовсе не будет рад, но попытать счастья всё равно стоило.
Хорошее настроение Алексея не могло значительно ухудшить даже где-то в глубине царапавшая совесть за скрытую передачу письма от Емеленко. Алексей остановился и оглянулся назад. Вроде бы немало прошёл, а ещё столько же идти. Эх, не дело это. Не следовало ему так попустительствовать отношениям прапорщика Емеленко и Лизоньки. Да ещё и от родителей Лизоньки помогать скрывать. Не вышло бы беды. Емеленко товарищ неплохой, но юн до неприличия. Алексей снова вздохнул. Но солнце грело так ласково, а снег был таким серебристым, и его впереди ждала встреча с Павлом, что он выкинул все тяжёлые мысли из головы.